Вокруг метлы

— Хорошо! Хор… рошо! — похоже, ему удаётся слегка успокоиться.

Он смотрит на неё на первый взгляд виновато, но в действительности за этим кроется потаённое лукавство.

— Ну?! Скажи мне, что ты больше не будешь… не позволишь себе…

— Они красивые, — роняет он всё с тем же выражением и смотрит на неё как на дракона, которого он дразнит.

— Кто? — не понимает она в первую секунду, но потом до неё доходит, и она начинает молотить кулаками по его груди. Раз, другой, третий, четвёртый.

Под конец она отвешивает ему подзатыльник и слезает с него, бросая напоследок убийственный взгляд, а потом гордо удаляется с видом человека, выполнившего свой долг. Просто мальчишка! Обычный гадкий мальчишка, как бы там его ни звали!

Она подходит к лежащей форме, подбирает штаны и снова начинает рассматривать все эти странные петли на них.

— Давай я тебе помогу.

— Хватит, ты уже помог! — гневно восклицает она.

— Ты не справишься.

— Не беспокойся, справлюсь! — и добавляет. — Отвернись!

— Но…

— Немедленно! И если решишь подглядывать, получишь по голове чем-нибудь потяжелее, чем перчатки. Я за тобой слежу.

Он виновато пожимает плечами и, перелезая через ограждение, идёт куда-то на трибуну. Она бросает ему вслед сердитый взгляд и начинает напяливать на себя эти странные штаны.

На самом деле, её смущение уже давно всё куда-то ушло, сгорело ещё в тот момент, когда он стоял вот тут перед ней с прижатыми к груди руками. Тогда это было серьёзно, теперь это просто игра, и удивительно, как он точно понял момент, когда это стало игрой. Пошути он так чуть раньше — всё могло бы кончиться куда как более неприятно. Ей льстит, что он так хорошо чувствует изменение её настроения, но что-то тут есть и пугающее. Что именно — она не может разобраться, потому что всё её внимание сейчас занято хитрыми застёжками. Она подумает об этом потом — обязательно подумает, а пока она долго и безуспешно возится, прежде чем улавливает главный принцип, с помощью которого штаны подстраиваются под фигуру, умудряется даже поранить пальцы об острый край застёжки. Разумеется, она тут же забыла о своём обещании следить за Гарри, она всецело занята обмундированием, поэтому, когда он вновь подходит к ней, она глядит на него так, как будто только что вспомнила, что он ещё здесь.

— Вот, — он протягивает ей свой «Нимбус».

Она склоняет голову на плечо с усмешкой.

— С чего это вдруг? Снова подлизываешься?

— Гермиона, я тебе ещё в прошлый раз говорил — я не подлизываюсь. Просто доверяю.

Он осторожно убирает с её лица выбившийся из-под резинки локон.

— Доверяешь, значит? Вот так сразу?

— Почему сразу? — удивляется он и всучивает ей в руки древко. — Держи-ка.

Потом опускается на корточки и начинает переворачивать неправильно закреплённые ею наколенники.

— Ты же уже можешь летать. И даже справилась с опасной ситуацией. Сама. Почему я должен тебе не доверять?

— Ну да, — кивает она, признавая правоту его слов. — Послушай-ка… — у неё неожиданно появляется вопрос, о котором она раньше не задумывалась.

— Да? — он поднимает голову, принимаясь за другой её наколенник.

— Ты говорил, что метла — всего лишь инструмент, а летаем мы сами. Так?

— Ага.

— Тогда не всё ли равно, на какой метле летать? В чём разница между твоим «Нимбусом» и обычными мётлами?

— Ну, как это в чём? — он поднимается и разводит ладонями. — Вот, помнишь, я тебе говорил о перьях? Для того, кто не умеет писать, все перья одинаковы. Какая ему разница, хорошее перо или плохое? Но вот для тебя, например, это же имеет значение. Хоть ты и не задумываешься, когда пишешь, но тебе же не всё равно — хорошее это перо, которое выводит тонкую, ровную линию или дрянное, которое царапает пергамент и ставит кляксы. С мётлами та же история. Пока ты не умела нормально летать, для тебя все метлы были одинаковы. Но как только стало получаться — разница тут же появится, вот увидишь.

— Ну, так уж и стало, — говорит она слегка смущённо. — А вообще, Гарри, ты хорошо объясняешь. Понятно. Молодец.

Он расплывается в довольной улыбке и тут же возвращает ей комплимент.

— Я у тебя научился, между прочим. Да, да, не скромничай, Гермиона, вот просто спасибо тебе за всю твою помощь. Без тебя я бы и половины не выучил из того, что знаю.

Она чувствует, что уже начинает краснеть от таких похвал, признавая внутри себя, что вот это именно то, что ей так хочется услышать в благодарность за свои усилия от двух этих оболтусов.

— И я знаешь, о чём ещё думал, Гермиона?

Она вопросительно смотрит на него и никак не может сдержать улыбки. Он глядит куда-то поверх трибун.

— Я думал о том, что дальше. Ну, вот как оно дальше всё будет происходить.