Вокруг метлы

— Гарри! — кричит она, наполненным возмущения голосом, в котором ещё чувствуются истерические нотки. — Не делай так больше! Мы чуть не разбились!

— Всё, всё, всё, — шепчет он ей в самое ухо, — всё в порядке. Извини, я не рассчитал, подумал, что ты уже готова.

— Опусти нас на землю. Немедленно!

— Нет, Гермиона, ни в коем случае. Если сейчас поддашься своему страху, больше на метлу вообще не сядешь.

— Тогда… тогда просто не делай так больше!

— Я буду осторожен.

Она пытается восстановить присутствие духа, сдувает свалившиеся на лицо волосы, и покрепче берётся за древко. Что это она действительно так распаниковалась? В конце концов, она же не одна на метле! Если что, Гарри её всегда подстрахует. Он же такой умелый летун. Она всей спиной чувствует его тело, невольно внушающее уверенность, потом вспоминает его ладони на своём животе, отчего-то вспыхивает и делает автоматическое движение бёдрами, поудобнее устраиваясь верхом.

Теперь, когда его руки снова надёжно держат древко, она вновь летит спокойно, делает несколько поворотов и манёвров.

— Хорошо, — говорит он, — давай, я снова попробую отпустить руки. Не бойся, теперь постепенно.

— Гарри… — начинает она жалобно, подняв брови, но он отпускает только одну руку, а другой обнимает её за пояс.

Сердце ёкает всего на секунду, ведь она чувствует, что ничего не меняется. И одной его руки достаточно, чтобы метла совсем не дергалась. Тем более, когда он так крепко прижимает её к себе…

«Ох ты ж господи ты боже мой!» Она едва не закатывает глаза от внутреннего восклицания. Ну о чём она вообще думает!

Она сосредотачивается и снова отрабатывает самые простые передвижения и манёвры.

— Теперь вторую, — говорит он медленно.

— Нет, нет, нет, нет! — она втягивает воздух от страха, но он уже снимает ладонь с метлы. Какое-то время держит её над древком, как бы показывая ей, что он всё контролирует, и в эти секунды она ещё управляет спокойно. Но стоит ему только переместить ладонь ей на грудь, как метла дёргается, их заваливает на бок, и он едва успевает схватиться за древко вновь, в последний момент чуть-чуть не утащив её за собой, вниз. Только её мёртвая хватка до смерти перепуганного человека спасает обоих от падения.

— Чёрт! — восклицает он с досадой. — Ничего не получается.

— Может, хватит на сегодня? — предлагает она робко, едва переводя дух от только что схлынувшего страха.

— Отступать нельзя, — отрезает он, и хотя она не видит его лицо, ей сейчас живо представляется его непоколебимый вид.

— Ты же видишь — у меня ничего не выходит.

— Попробуем по-другому. Вот так.

Он накрывает её ладони своими, почти полностью скрывая их под собой, тонкие пальчики едва выглядывают между его мальчишескими пальцами, тут и там покрытыми ссадинами и порезами. Её собственные ладони немедленно начинают потеть, когда чувствуют, насколько бережно, но одновременно крепко он обхватывает их.

Теперь он не держит древко, он держит только её руки, но ей всё так же спокойно на метле. Нет, кажется, ей даже ещё спокойней, в грудь отчего-то заползает струйка приятной беспечности. Хочется радостно вздохнуть и потеряно улыбнуться.

Она словно бы опирается на эту возникшую у неё дополнительную порцию уверенности, и летит. Летит вперёд, всё быстрее, быстрее, делает поворот, вправо, влево, направляет метлу вниз, ещё увеличивая скорость, проносится над самыми трибунами, вновь забирается выше и мучительное напряжение наконец-то потихоньку отпускает её.

— Теперь давай я, — хмыкает Гарри ей в ухо, и она замирает.

Он не убирает рук, они всё так же продолжают держать её руки, но он начинает управлять прямо так. Как будто делает это сквозь них. Она вспоминает его слова о том, что метла вовсе не главное, но это только в голове, а её тело наполняется восторгом, словно какая-то странная сила проходит через её руки, словно бы от его ладоней исходит не просто обычное тепло, но то самое волшебство, с помощью которого он управляет полётом.

Он поднимает метлу в широкий штопор, взмывая над площадкой вверх, вверх, в самое небо, отчего ей кажется, что она видит до самого далёкого горизонта, за лесом, за грядой гор, весь распахнувшийся пейзаж. И ей не страшно, ни капельки не страшно на такой высоте. Потом он сваливает их вниз и мчит хитрым воздушным серпантином, нарезая круги и делая неожиданные повороты, заставляя её сердце бешено скакать вверх-вниз в её груди, а её саму беззастенчиво визжать и заливаться смехом от захватывающих перепадов эмоций. Он замедляет движение, поднимает древко вверх под небольшим углом, сдвигая её руки вниз, и практически останавливается на месте. А потом начинает закручивать хвостом метлы в воздухе плавные обороты, и это так неуловимо напоминает вальс, что у неё кружится голова от восторга.