Фандом: Гарри Поттер. Персиваль Грейвз выиграл спор у Лоренса Марша, но выигрыш достаётся проигравшему. Тот-самый-поцелуй.
Добавить в моё избранное
5 мин, 40 сек 15998
— Куда, — ясным и строгим голосом говорит Персиваль, хотя секунду назад казался безмятежно спящим.
Его умение быстро ориентироваться в ситуации поразительно. То ли он умеет просыпаться за долю секунды, за вторую долю оценивая обстановку, и всё это не открывая глаз. То ли он умеет так убедительно притворяться спящим, что способен ввести в заблуждение кого угодно.
Лоренс готов поклясться, что секунду назад Грейвз спал. Он лежал щекой на подушке, густые ресницы, сомкнувшись, прятали тёмный взгляд. Он дышал так размеренно, что попадал в такт громких настенных часов. Вдох — тик, тик, тик — выдох. Вдох — так, так, так — выдох. Но стоит Лоренсу пошевелиться, чтобы выползти из кровати, как Грейвз требовательно спрашивает:
— Куда.
И открывает глаза.
Всё случилось вчера. Лоренс помнит это так ясно — тысячу горячих, почти болезненных поцелуев. Губы саднит — вчера Грейвз его укусил. Кажется, случайно. Может быть. Лоренс проводит языком по губам и улыбается… хмммм… с гордостью? Никого из своих подруг Грейвз никогда не кусал. Они не заставляли его терять голову. А Лоренс — заставил.
Честно сказать, Лоренс по части кружения чужих голов — полная бестолочь. Но всё-таки это именно он сделал вчера что-то такое, что Грейвз глянул на него с дикой тьмой в глазах… и укусил. Было больно — немного — но намного приятнее было от осознания, что Грейвз… Персиваль. Лучше всё-таки называть его Персиваль, чтобы не путать рабочие отношения с личными. Так вот, было страшно приятно от осознания, что он может вскружить ему голову. Сделать то, чего не смогли Фредерика, Вирджиния, Полли и десяток других девиц.
Всё случилось вчера, но как именно — Лоренс помнит довольно смутно. Только вспышками, движущимися картинками — какое-то новое, серьёзное лицо Перси над собой. Прядь волос падает ему на нос, а он даже не замечает, и не знает, в какого мальчишку превращает его эта прядь. Он довольно тяжёлый и очень горячий, будто под кожей у него разлит солнечный свет. Он вдруг медленно закрывает глаза, будто время растягивается патокой, стискивает зубы и краснеет ярко, на всё лицо — и кажется потом почему-то ужасно смущённым.
Вчера Лоренсу море было по колено, но сейчас ему страшно вспомнить, что они вдвоём вытворяли. И становится за себя ужасно неловко. Вчера он потерял всякий стыд, всякий страх, и вообще всё потерял, но главное, что его беспокоит — и он злится, что его это беспокоит — не окажется ли, что Грейвз, получив своё, охладеет и пойдёт искать новую жертву? Лоренс успевает унестись мыслями далеко в безрадостное будущее, оскорбиться, смириться, простить, прежде чем спохватывается и останавливает полёт фантазии.
Страшно хочется пить. Во рту сухо, а на губе всё-таки что-то саднит. След бурной страсти. Лоренсу и смешно, и неловко. Он тихонько отползает от Грейвза, надеясь, что неловкость исчезнет, как только он наденет что-нибудь на себя… хотя бы трусы.
Но Грейвз говорит ясным голосом:
— Куда, — и открывает глаза.
Трезвые, чёрные, абсолютно всё про вчера помнящие глаза.
Этот взгляд почему-то пугает гораздо сильнее, чем все мысли о том, что Грейвз может остыть к нему, получив, что хотел. Под этим взглядом стыдно выглядеть пугалом, и Лоренс машинально приглаживает всклокоченные волосы, хотя вряд ли ему это сильно поможет. Он не знает, насколько непривлекательно сейчас выглядит, но вряд ли он выглядит лучше, чем себя чувствует, а чувствует он себя довольно помятым. Интересно, так будет каждый раз после…?
— Оставь, — говорит Грейвз, и Лоренс опускает руку.
Грейвз смотрит на Лоренса, Лоренс смотрит в ответ.
Он молчит, не зная, что надо сказать, что вообще говорят в таких ситуациях. Молчание затягивается, становится каким-то неловким. Лоренс не знает, как именно должны просыпаться счастливые любовники, но явно как-то не так. Он напряжённо ищет, что бы сказать, не находит, а вчера ещё хваставший своим опытом Грейвз тоже молчит. Только смотрит, почти растерянно, будто весь его опыт был только выдумкой, а на самом деле он точно так же не знает, что делать теперь.
А ещё друг, называется!
Лоренс сердито откидывает на него одеяло и садится, спустив ноги на пол. Холодный паркет обжигает пятки, воздух кажется ледяным. Грейвз тоже подскакивает, обнимает обеими руками со спины.
— Стой, — шепчет он. — Подожди, подожди…
У него сердце бьётся так быстро, что, кажется, его слышно. Чувствовать на себе его руки так странно. На голой груди, поперёк голого живота. Чувствовать на плече его губы и короткую колючую щетину — ещё страннее. Грейвз — мужчина. Лоренсу кажется, он никогда к этому не привыкнет.
Его умение быстро ориентироваться в ситуации поразительно. То ли он умеет просыпаться за долю секунды, за вторую долю оценивая обстановку, и всё это не открывая глаз. То ли он умеет так убедительно притворяться спящим, что способен ввести в заблуждение кого угодно.
Лоренс готов поклясться, что секунду назад Грейвз спал. Он лежал щекой на подушке, густые ресницы, сомкнувшись, прятали тёмный взгляд. Он дышал так размеренно, что попадал в такт громких настенных часов. Вдох — тик, тик, тик — выдох. Вдох — так, так, так — выдох. Но стоит Лоренсу пошевелиться, чтобы выползти из кровати, как Грейвз требовательно спрашивает:
— Куда.
И открывает глаза.
Всё случилось вчера. Лоренс помнит это так ясно — тысячу горячих, почти болезненных поцелуев. Губы саднит — вчера Грейвз его укусил. Кажется, случайно. Может быть. Лоренс проводит языком по губам и улыбается… хмммм… с гордостью? Никого из своих подруг Грейвз никогда не кусал. Они не заставляли его терять голову. А Лоренс — заставил.
Честно сказать, Лоренс по части кружения чужих голов — полная бестолочь. Но всё-таки это именно он сделал вчера что-то такое, что Грейвз глянул на него с дикой тьмой в глазах… и укусил. Было больно — немного — но намного приятнее было от осознания, что Грейвз… Персиваль. Лучше всё-таки называть его Персиваль, чтобы не путать рабочие отношения с личными. Так вот, было страшно приятно от осознания, что он может вскружить ему голову. Сделать то, чего не смогли Фредерика, Вирджиния, Полли и десяток других девиц.
Всё случилось вчера, но как именно — Лоренс помнит довольно смутно. Только вспышками, движущимися картинками — какое-то новое, серьёзное лицо Перси над собой. Прядь волос падает ему на нос, а он даже не замечает, и не знает, в какого мальчишку превращает его эта прядь. Он довольно тяжёлый и очень горячий, будто под кожей у него разлит солнечный свет. Он вдруг медленно закрывает глаза, будто время растягивается патокой, стискивает зубы и краснеет ярко, на всё лицо — и кажется потом почему-то ужасно смущённым.
Вчера Лоренсу море было по колено, но сейчас ему страшно вспомнить, что они вдвоём вытворяли. И становится за себя ужасно неловко. Вчера он потерял всякий стыд, всякий страх, и вообще всё потерял, но главное, что его беспокоит — и он злится, что его это беспокоит — не окажется ли, что Грейвз, получив своё, охладеет и пойдёт искать новую жертву? Лоренс успевает унестись мыслями далеко в безрадостное будущее, оскорбиться, смириться, простить, прежде чем спохватывается и останавливает полёт фантазии.
Страшно хочется пить. Во рту сухо, а на губе всё-таки что-то саднит. След бурной страсти. Лоренсу и смешно, и неловко. Он тихонько отползает от Грейвза, надеясь, что неловкость исчезнет, как только он наденет что-нибудь на себя… хотя бы трусы.
Но Грейвз говорит ясным голосом:
— Куда, — и открывает глаза.
Трезвые, чёрные, абсолютно всё про вчера помнящие глаза.
Этот взгляд почему-то пугает гораздо сильнее, чем все мысли о том, что Грейвз может остыть к нему, получив, что хотел. Под этим взглядом стыдно выглядеть пугалом, и Лоренс машинально приглаживает всклокоченные волосы, хотя вряд ли ему это сильно поможет. Он не знает, насколько непривлекательно сейчас выглядит, но вряд ли он выглядит лучше, чем себя чувствует, а чувствует он себя довольно помятым. Интересно, так будет каждый раз после…?
— Оставь, — говорит Грейвз, и Лоренс опускает руку.
Грейвз смотрит на Лоренса, Лоренс смотрит в ответ.
Он молчит, не зная, что надо сказать, что вообще говорят в таких ситуациях. Молчание затягивается, становится каким-то неловким. Лоренс не знает, как именно должны просыпаться счастливые любовники, но явно как-то не так. Он напряжённо ищет, что бы сказать, не находит, а вчера ещё хваставший своим опытом Грейвз тоже молчит. Только смотрит, почти растерянно, будто весь его опыт был только выдумкой, а на самом деле он точно так же не знает, что делать теперь.
А ещё друг, называется!
Лоренс сердито откидывает на него одеяло и садится, спустив ноги на пол. Холодный паркет обжигает пятки, воздух кажется ледяным. Грейвз тоже подскакивает, обнимает обеими руками со спины.
— Стой, — шепчет он. — Подожди, подожди…
У него сердце бьётся так быстро, что, кажется, его слышно. Чувствовать на себе его руки так странно. На голой груди, поперёк голого живота. Чувствовать на плече его губы и короткую колючую щетину — ещё страннее. Грейвз — мужчина. Лоренсу кажется, он никогда к этому не привыкнет.
Страница
1 из 2
1 из 2
