Фандом: Малыш и Карлсон, который живёт на крыше, Приключения Пеппи Длинный чулок, Дядя Фёдор, пёс и кот, Винни-Пух. Кому суждено гореть, тот не утонет. Кто смел пировать на его похоронах, тому придется пережить крушение своих надежд. Сванте Свантесон никому ничего не обещал, но тем не менее возвращается из царства мертвых и даже заводит парочку новых друзей.
Добавить в моё избранное
63 мин, 21 сек 3215
Невероятно. Не поддается логическому обоснованию.
— Слишком много «не», дорогой, — напряженно говорит Катя. Она тоже смотрит на мониторы и видит все то же самое, что Федор. Летающий город Свантесона, похожий на нелепый рождественский сувенир в стеклянном шаре, приближающийся к берегам Португалии. Высокого светловолосого мужчину на гребне моста. Рыжеволосую хохочущую девчонку рядом с ним. Галки, кружащиеся над берегом, разражаются бессильным ором.
— Это невозможно, — повторяет Федор. Он сам видел больше полугода назад, как Свантесон рухнул в океан. Ни одна сила в мире не могла его спасти от галок. И все же — вот он, стоит, положив руку на плечи подозрительно знакомой девушки, прикасается губами к ее виску.
— Она похожа на Эфраима, — говорит Катя, вглядываясь в изображение. — Хотя она вроде была сильно больна. Там что-то неизлечимое было.
— Возможно, Длинныйчулок нашел способ ее вылечить. Привлек к этому Свантесона.
Федору вовсе не хочется воевать с бывшим коллегой, но с другой стороны — каждый делает выбор сам. Эфраиму было предложено место на «Атлантисе», и если он решил обменять его на сотрудничество со Свантесоном — это его право. Как и право умереть за этот выбор.
Теперь все факты, накопившиеся за последние полгода, обретают смысл: и на удивление успешные действия жителей Скандинавии и Англии против зомби, и странные «безопасные зоны», возникшие в иберийских горах, и невозможность добраться до Франконского леса. Федор касается клавиш и отдает приказ галкам следовать за летающим городом.
Катя продолжает работать над проектом «усиленный шок», который должен превратить зомби из туповатых конструктов в настоящее управляемое оружие, и сутками пропадает в лаборатории, а Федор глазами галок следит за городом. Первая остановка — над Лондоном. Федор видит, как в город поднимается три десятка человек, и может только скрежетать зубами от злости: погрузка происходит под прикрытием Ос, и пока галки пройдут этот заслон, Сванте успеет развернуть защитный экран. К тому же несколько роев Ос сопровождают город и в дальнейших его перемещениях. К тому моменту, когда в Скандинавии на борт поднимается пожилая женщина, которую Малыш — Федор это читает по губам своего врага — называет мамой, в городе уже почти пятьсот человек. Они не скрываются, ходят по улицам, разговаривают, смеются, однажды даже устраивают танцульки. Федор не может понять, как они смеют быть такими счастливыми в этом в мире, что корчится и догорает в своей агонии. Федор строит теории, всматривается в изображение на мониторах, не может отвлечься от мыслей даже ночью, обнимая Катю. Если быть честным, ночь — это все, что осталось у Кати и Федора общего, все остальное время они проводят отдельно. Но когда он шепчет имя Сванте ей на ухо, лаская ее шею и грудь, она не выдерживает: вскакивает с кровати, набрасывает халат и заявляет, что отправляется со свежей партией зомби-конструктов на испытания. Прямо сейчас. А Федор может и дальше трахаться со своим Сванте.
— Как закончишь с ним — свяжешься, — кидает она, выходя из дома. Матроскин и Шарик провожают хозяйку тоскливыми взглядами. Федор подозревает, что их он тоже уже достал, только деваться модификанту и конструкту, оснащенным блоком абсолютной преданности, некуда.
Федор с полчаса бродит по дому, потом садится к мониторам и снова следит за городом, плывущим в небе. Там кто-то, судя по всему, чтобы насолить невидимому наблюдателю, запускает фейерверки. Только сейчас он понимает, что Катя не взяла с собой ничего для связи. «И как я должен сообщить ей, когда Сванте все же будет мертв?» — недоумевает Федор.
Впрочем, на недоумение нет времени. Он заучивает расписание обитателей города, знает, когда открывается крошечная чайная возле моста, когда булочник заканчивает печь хлеб и начинает его продавать, когда на мост приходит та рыжеволосая, похожая на Эфраима. Федор знает, что эта девица каждый день с упорством, достойным иного применения, пытается накормить Свантесона обедом. Иногда Сванте целует ее пальцы, поправляет выбившуюся из непокорных косичек прядку, и в такие моменты Федор его ненавидит особенно сильно — за то, что он оказывается слишком похож на обычного человека. Он не имеет права быть таким: ухаживать за девушками, есть булочки с корицей, смеяться над шутками, помогать старушке донести сумки из магазина. Быть нормальным. После того, что он сделал с планетой, он просто должен сдохнуть, и желательно — мучительно и медленно.
— Знаешь, дядя Федор, ты не прав, — однажды говорит Матроскин, выдергивая Федора из мутного забытья, в которое превратился его сон. — Ты за врагом следишь, а понять до сих пор не смог, что же он делает. И жену зря прогнал. Она же не виновата ни в чем.
Федор знает, что не виновата, но не знает, как теперь перед ней извиниться. Поэтому тратит пару дней на то, чтобы, не отвлекаясь на Сванте, модифицировать галок, встроив им речевой блок, и рассылает их на разведку.
— Слишком много «не», дорогой, — напряженно говорит Катя. Она тоже смотрит на мониторы и видит все то же самое, что Федор. Летающий город Свантесона, похожий на нелепый рождественский сувенир в стеклянном шаре, приближающийся к берегам Португалии. Высокого светловолосого мужчину на гребне моста. Рыжеволосую хохочущую девчонку рядом с ним. Галки, кружащиеся над берегом, разражаются бессильным ором.
— Это невозможно, — повторяет Федор. Он сам видел больше полугода назад, как Свантесон рухнул в океан. Ни одна сила в мире не могла его спасти от галок. И все же — вот он, стоит, положив руку на плечи подозрительно знакомой девушки, прикасается губами к ее виску.
— Она похожа на Эфраима, — говорит Катя, вглядываясь в изображение. — Хотя она вроде была сильно больна. Там что-то неизлечимое было.
— Возможно, Длинныйчулок нашел способ ее вылечить. Привлек к этому Свантесона.
Федору вовсе не хочется воевать с бывшим коллегой, но с другой стороны — каждый делает выбор сам. Эфраиму было предложено место на «Атлантисе», и если он решил обменять его на сотрудничество со Свантесоном — это его право. Как и право умереть за этот выбор.
Теперь все факты, накопившиеся за последние полгода, обретают смысл: и на удивление успешные действия жителей Скандинавии и Англии против зомби, и странные «безопасные зоны», возникшие в иберийских горах, и невозможность добраться до Франконского леса. Федор касается клавиш и отдает приказ галкам следовать за летающим городом.
Катя продолжает работать над проектом «усиленный шок», который должен превратить зомби из туповатых конструктов в настоящее управляемое оружие, и сутками пропадает в лаборатории, а Федор глазами галок следит за городом. Первая остановка — над Лондоном. Федор видит, как в город поднимается три десятка человек, и может только скрежетать зубами от злости: погрузка происходит под прикрытием Ос, и пока галки пройдут этот заслон, Сванте успеет развернуть защитный экран. К тому же несколько роев Ос сопровождают город и в дальнейших его перемещениях. К тому моменту, когда в Скандинавии на борт поднимается пожилая женщина, которую Малыш — Федор это читает по губам своего врага — называет мамой, в городе уже почти пятьсот человек. Они не скрываются, ходят по улицам, разговаривают, смеются, однажды даже устраивают танцульки. Федор не может понять, как они смеют быть такими счастливыми в этом в мире, что корчится и догорает в своей агонии. Федор строит теории, всматривается в изображение на мониторах, не может отвлечься от мыслей даже ночью, обнимая Катю. Если быть честным, ночь — это все, что осталось у Кати и Федора общего, все остальное время они проводят отдельно. Но когда он шепчет имя Сванте ей на ухо, лаская ее шею и грудь, она не выдерживает: вскакивает с кровати, набрасывает халат и заявляет, что отправляется со свежей партией зомби-конструктов на испытания. Прямо сейчас. А Федор может и дальше трахаться со своим Сванте.
— Как закончишь с ним — свяжешься, — кидает она, выходя из дома. Матроскин и Шарик провожают хозяйку тоскливыми взглядами. Федор подозревает, что их он тоже уже достал, только деваться модификанту и конструкту, оснащенным блоком абсолютной преданности, некуда.
Федор с полчаса бродит по дому, потом садится к мониторам и снова следит за городом, плывущим в небе. Там кто-то, судя по всему, чтобы насолить невидимому наблюдателю, запускает фейерверки. Только сейчас он понимает, что Катя не взяла с собой ничего для связи. «И как я должен сообщить ей, когда Сванте все же будет мертв?» — недоумевает Федор.
Впрочем, на недоумение нет времени. Он заучивает расписание обитателей города, знает, когда открывается крошечная чайная возле моста, когда булочник заканчивает печь хлеб и начинает его продавать, когда на мост приходит та рыжеволосая, похожая на Эфраима. Федор знает, что эта девица каждый день с упорством, достойным иного применения, пытается накормить Свантесона обедом. Иногда Сванте целует ее пальцы, поправляет выбившуюся из непокорных косичек прядку, и в такие моменты Федор его ненавидит особенно сильно — за то, что он оказывается слишком похож на обычного человека. Он не имеет права быть таким: ухаживать за девушками, есть булочки с корицей, смеяться над шутками, помогать старушке донести сумки из магазина. Быть нормальным. После того, что он сделал с планетой, он просто должен сдохнуть, и желательно — мучительно и медленно.
— Знаешь, дядя Федор, ты не прав, — однажды говорит Матроскин, выдергивая Федора из мутного забытья, в которое превратился его сон. — Ты за врагом следишь, а понять до сих пор не смог, что же он делает. И жену зря прогнал. Она же не виновата ни в чем.
Федор знает, что не виновата, но не знает, как теперь перед ней извиниться. Поэтому тратит пару дней на то, чтобы, не отвлекаясь на Сванте, модифицировать галок, встроив им речевой блок, и рассылает их на разведку.
