Впоследствии ни один из них не смог назвать причин той роковой ссоры. Более того — они даже не могли объяснить, почему вообще ненавидели друг друга. По их словам, это была ненависть с первого взгляда. «Так бывает, понимаете? Я его увидел и сразу понял, что этот человек мой враг», — говорил обвиняемый. Истец плакал, заламывал руки и мычал. За время следствия он не сказал почти ни слова.
Добавить в моё избранное
6 мин, 2 сек 2334
Они были почти что соседями, оба жили в одном доме на первом этаже, но в разных подъездах. Безработный алкоголик Владимир, которому уже перевалило за пятьдесят, и молодой успешный хирург Алексей — волосы, уложенные гелем, салонный маникюр, блестящие кожаные туфли, новенькая «Honda Civic». Презрительный, высокомерный взгляд. Вы знаете таких — рано познавшие славу и деньги, эти молодые люди сами себя возносят до небес, видя в большинстве простых обывателей неудачников и зануд.
Следствие склонялось к версии, что именно такое поведение Алексея явилось первопричиной конфликта, который впоследствии вырос в страшную трагедию.
Все началось, когда Алексей переехал в тот дом. Он купил квартиру в этом районе лишь потому, что тот находился недалеко от работы. На самом деле он не раз прилюдно называл это место «скопищем лузеров» и «городской клоакой». Не новый, но вполне приличный и чистый район вовсе не походил на клоаку — в Москве есть места и хуже. Гораздо хуже.
Тем не менее, одному из лучших молодых хирургов России и Европы, протеже почетного директора НИИ им. Склифосовского, не нравилось тут жить.
В последнее перед знаковой ссорой время они редко виделись. Алексей много работал, а к Владимиру приехала внучка Алена, которую он видел только один месяц в году. Она и ее родители жили в Петербурге, но в последний месяц лета ее всегда отправляли погостить к дедушке. Сын Владимира и его жена сами не видели старика уже семь лет, иначе, как они признавались потом на суде, ни за что бы не отправили внучку к нему. Они не знали, что за это время старик сильно сдал позиции, и напивался почти каждый вечер. Правда, сам истец заявил сквозь слезы, что когда приезжала Алена, он чудовищным усилием воли заставлял себя прекратить пить, и лишь иногда тайком посасывал пиво.
Кончался август — небо незаметно тускнело, и первые трупики павших листьев появлялись на аллеях. Через три дня Алене нужно было уезжать домой, в Петербург. Дед решил устроить ей небольшой праздник, и вместо того, чтобы готовить обычный завтрак, отправился в магазин за тортом. Было семь утра. Владимир выпил банку пива и направился в минимаркет, припася еще одну банку на обратный путь. Тогда-то он и встретился с Алексеем. Врач выгуливал своего той-терьера.
Они столкнулись в узкой арке, разделяющей два дома. Собака начала лаять на Владимира — она всегда лаяла на проходящих мимо людей — и его это взбесило.
— Убери свою шавку! — отпихнув собаку ногой, крикнул он.
Алексей ответил грубостью на грубость, и началось. В этой буре гнева оскорбления гремели, как громы, а взгляды сверкали, точно молнии. От криков перешли к делу — Алексей толкнул Владимира, тот поставил ему пощечину… И на этом все вроде бы закончилось. В настоящую драку это не переросло. Обвиняемый признавался, что хотел избить старика, но пожалел — странные слова для того, кто впоследствии сотворил такое.
Алексей плюнул Владимиру в лицо и пошел прочь, позвав собаку за собой. Но та продолжала лаять и подпрыгивать на месте. Тогда Владимир наклонился, схватил собачонку за заднюю лапу и со всей силы ударил ее о стену.
Череп терьера раскололся с глухим треском. Маленькое тельце упало на асфальт. Владимир сделал шаг в сторону. Руки у него дрожали. Наваждение прошло, красная горячая пелена спала с глаз, и он тут же пожалел о том, что сделал. Несчастное животное было тут не при чем, и не заслуживало смерти. Но было поздно.
Алексей стоял, приоткрыв рот и молча глядя на пятно темной крови, вытекающее из-под расколотого черепа его собаки. Задние лапы у нее подергивались. Он подошел и взял труп на руки. Посмотрел на Владимира:
— Я отомщу. Ты пожалеешь.
Это было сказано спокойно и очень тихо, но старика пробрала дрожь.
Прошло три дня. Неприятели (враги) не видели друг друга. Владимира терзала совесть, и он даже отступился от своего принципа и поздним вечером, когда Алена уже спала, напился в дым. Он думал о несчастной собачке, которую он незаслуженно лишил жизни и о том, что стоило бы извиниться перед Алексеем. Может, даже подружиться. Или хотя бы перестать обращать на него внимание, чтобы ничего подобного не повторилось.
Выпивая рюмку за рюмкой без закуски, он начисто забыл о том, что рано утром ему нужно проводить внучку на поезд. В этот раз отец обещал сам приехать за ней на своем джипе, но в последний момент все отменил. «Дела, батя, ты знаешь, бизнес, туда-сюда, ну. Проводи на поезд, короче, я, там, деньги верну потом. Ага, ну давай».
Но утром Владимир едва смог подняться с постели. Он проводил Алену до такси, дал водителю двести рублей сверх положенного, чтобы довез побыстрее и без проблем, а сам отправился дальше спать. В конце концов, девочке уже двенадцать, не маленькая, думал он. Сможет сесть на поезд сама.
А вечером ему позвонил сын и сказал, что Алена не прибыла ни на своем поезде, ни на следующем.
Следствие склонялось к версии, что именно такое поведение Алексея явилось первопричиной конфликта, который впоследствии вырос в страшную трагедию.
Все началось, когда Алексей переехал в тот дом. Он купил квартиру в этом районе лишь потому, что тот находился недалеко от работы. На самом деле он не раз прилюдно называл это место «скопищем лузеров» и «городской клоакой». Не новый, но вполне приличный и чистый район вовсе не походил на клоаку — в Москве есть места и хуже. Гораздо хуже.
Тем не менее, одному из лучших молодых хирургов России и Европы, протеже почетного директора НИИ им. Склифосовского, не нравилось тут жить.
В последнее перед знаковой ссорой время они редко виделись. Алексей много работал, а к Владимиру приехала внучка Алена, которую он видел только один месяц в году. Она и ее родители жили в Петербурге, но в последний месяц лета ее всегда отправляли погостить к дедушке. Сын Владимира и его жена сами не видели старика уже семь лет, иначе, как они признавались потом на суде, ни за что бы не отправили внучку к нему. Они не знали, что за это время старик сильно сдал позиции, и напивался почти каждый вечер. Правда, сам истец заявил сквозь слезы, что когда приезжала Алена, он чудовищным усилием воли заставлял себя прекратить пить, и лишь иногда тайком посасывал пиво.
Кончался август — небо незаметно тускнело, и первые трупики павших листьев появлялись на аллеях. Через три дня Алене нужно было уезжать домой, в Петербург. Дед решил устроить ей небольшой праздник, и вместо того, чтобы готовить обычный завтрак, отправился в магазин за тортом. Было семь утра. Владимир выпил банку пива и направился в минимаркет, припася еще одну банку на обратный путь. Тогда-то он и встретился с Алексеем. Врач выгуливал своего той-терьера.
Они столкнулись в узкой арке, разделяющей два дома. Собака начала лаять на Владимира — она всегда лаяла на проходящих мимо людей — и его это взбесило.
— Убери свою шавку! — отпихнув собаку ногой, крикнул он.
Алексей ответил грубостью на грубость, и началось. В этой буре гнева оскорбления гремели, как громы, а взгляды сверкали, точно молнии. От криков перешли к делу — Алексей толкнул Владимира, тот поставил ему пощечину… И на этом все вроде бы закончилось. В настоящую драку это не переросло. Обвиняемый признавался, что хотел избить старика, но пожалел — странные слова для того, кто впоследствии сотворил такое.
Алексей плюнул Владимиру в лицо и пошел прочь, позвав собаку за собой. Но та продолжала лаять и подпрыгивать на месте. Тогда Владимир наклонился, схватил собачонку за заднюю лапу и со всей силы ударил ее о стену.
Череп терьера раскололся с глухим треском. Маленькое тельце упало на асфальт. Владимир сделал шаг в сторону. Руки у него дрожали. Наваждение прошло, красная горячая пелена спала с глаз, и он тут же пожалел о том, что сделал. Несчастное животное было тут не при чем, и не заслуживало смерти. Но было поздно.
Алексей стоял, приоткрыв рот и молча глядя на пятно темной крови, вытекающее из-под расколотого черепа его собаки. Задние лапы у нее подергивались. Он подошел и взял труп на руки. Посмотрел на Владимира:
— Я отомщу. Ты пожалеешь.
Это было сказано спокойно и очень тихо, но старика пробрала дрожь.
Прошло три дня. Неприятели (враги) не видели друг друга. Владимира терзала совесть, и он даже отступился от своего принципа и поздним вечером, когда Алена уже спала, напился в дым. Он думал о несчастной собачке, которую он незаслуженно лишил жизни и о том, что стоило бы извиниться перед Алексеем. Может, даже подружиться. Или хотя бы перестать обращать на него внимание, чтобы ничего подобного не повторилось.
Выпивая рюмку за рюмкой без закуски, он начисто забыл о том, что рано утром ему нужно проводить внучку на поезд. В этот раз отец обещал сам приехать за ней на своем джипе, но в последний момент все отменил. «Дела, батя, ты знаешь, бизнес, туда-сюда, ну. Проводи на поезд, короче, я, там, деньги верну потом. Ага, ну давай».
Но утром Владимир едва смог подняться с постели. Он проводил Алену до такси, дал водителю двести рублей сверх положенного, чтобы довез побыстрее и без проблем, а сам отправился дальше спать. В конце концов, девочке уже двенадцать, не маленькая, думал он. Сможет сесть на поезд сама.
А вечером ему позвонил сын и сказал, что Алена не прибыла ни на своем поезде, ни на следующем.
