Должники

— Что произошло?

Панси с ужасом смотрела на сына, лежащего на кровати. Глубокие царапины на лице, забинтованная правая рука — всё остальное было скрыто тонким больничным одеялом. Но и увиденного вполне хватило, чтобы голос обычно непробиваемой мисс Паркинсон дрожал от волнения, а руки — тряслись.

— Так, эт самое, миссис Забини, — он в клетку к мантикоре полез…

Панси даже и не заметила, что кроме мадам Помфри, Виктора и неё в Больничном крыле был кто-то ещё. Обернувшись к Хагриду, она посмотрела на него без обычных для бывших слизеринцев надменности и презрения, а почти по-дружески — странно было видеть такой взгляд.

— Уже снова мисс Паркинсон, — сказала она спокойно. — Уже почти полгода.

— Вона оно как, — вздохнул Хагрид, не зная — то ли посочувствовать, то ли порадоваться.

— И как же такое могло случиться с моим сыном? — напомнила Панси о более насущной проблеме.

— О, так он, эт самое, со Скорпиусом Малфоем поспорил.

Панси вздохнула — всё как обычно. Неизвестно какая по счёту стычка за год привела к тяжёлым последствиям. Похоже, пора нанести визит Драко и Астории Малфоям и поговорить с ними о сложности воспитания детей в послевоенное время.

— А я, значица, пошёл вечером мантикору проверять — я это каждый день делаю, нельзя зверюшку бросать — и слышу, что рычит она больно злобно. Она же обычно не такая, она ж смирная и хорошая!

Панси хмыкнула — у Хагрида все зверюшки, даже драконы и василиски, добрые и милые. Но прерывать его рассказ не стала.

— Ну дык я, когда увидел, что творится, сразу стал Виктора у неё отбивать. А она разошлась — когтищами своими хлещет и мяучит страшно.

И действительно, Панси увидела на руках и лице Хагрида глубокие царапины, совсем как у сына, только было их больше. Намного больше.

— Но я, эт самое, смог её утихомирить. И Виктора сразу сюда принёс — сам-то я чего сделать мог? Только крови он потерял много, так мадам Помфри сказала. Вот так как-то.

Хагрид замолчал, не зная, что ещё сказать, но тут в разговор вступила мадам Помфри, до этого с любопытством наблюдавшая за общением Хагрида и Панси.

— Да, мисс Паркинсон, мальчик потерял много крови. Ещё у него перелом руки и множество царапин, но через несколько дней всё будет в порядке. А через неделю, думаю, можно будет отпустить его на занятия. Но если бы помощь была оказана немного позже… Вы должны быть благодарны Рубеусу.

— Я благодарна, — серьёзно ответила ей Панси и снова повернулась к Хагриду. — Спасибо большое за жизнь моего сына.

— Да, эт самое, не стоит, — смутился Хагрид, поражённый искренними словами.

— Вам виднее, — мадам Помфри и очнувшийся минуту назад Виктор были удивлены таким обращением чистокровной к обычному великану, но оба они понимали, что тут не так всё просто — мадам Помфри повидала многое за свою жизнь, а Виктор просто хорошо знал мать.

Он неудачно повернул руку и охнул от боли, привлекая всеобщее внимание.

— Дорогой, — Панси аккуратно взяла его за здоровую руку, — как ты себя чувствуешь?

— Голова немного кружится, — пожаловался Виктор. — И пить хочется.

— Держи, — Панси подала ему стакан, заботливо оставленный на тумбочке заранее.

Мадам Помфри ушла в свой кабинет, решив ненадолго оставить мать и сына наедине. Ей было бы любопытно узнать причины таких отношений между великаном-полукровкой и чистокровной, но это было одно из неписаных правил врачей — не лезть в личную жизнь пациентов. А Хагрид от её помощи всегда отказывался — не лечить же его силой.

Хагрид замялся, снова не зная, что делать. Ему не хотелось мешать матери и сыну.

— Ну я, эта, пойду?— насколько смог тихо предложил Хагрид.

— Вам тоже нужно лечение, Хагрид, — ответила Панси, задержав взгляд на его лице и руках.

— Да в порядке всё со мной, — Хагрид смущённо почесал бороду. — Само заживёт.

— Вам виднее, — согласилась Панси.

— Ну, мисс Паркинсон, это вам виднее. Я свой долг, эт самое, никогда целиком не отдам.

— До свидания, Хагрид, — Панси бледно улыбнулась на прощание.

Хлопнула дверь Больничного крыла и послышались громкие удаляющиеся шаги.

— Мама, о каком долге он говорил? — полюбопытствовал Виктор, рассматривая странное выражение лица матери, которое он не мог понять.

— О, это длинная история, но думаю, у нас есть время. Всё началось во время Битвы за Хогвартс…

— Дура ты, Панси, — беззлобно сказал Теодор Нотт, шедший прямо перед ней. — Зачем было так орать?

— Тео, сам ты такой. Ты хоть представляешь, сколько людей может погибнуть?

— А тебе что, есть дело до гриффиндорцев? — усмехнулся Теодор. — Что-то не похоже было.

— Конечно нет, — Панси скривилась. — Но мои родители и старший брат точно здесь, под стенами Хогвартса…

— Ты что, не веришь в нашу победу?