Да!

Ну, конечно, после этого они зашли туда и, наверное, что-то сделали с проклятым троллем. Я-то этого не видел, хотя ужасно хотел посмотреть, как они его заколдуют. Но куда там, Гермиона продолжала держать меня так, словно я ее папочка.

И только когда профессор Макгонагалл осторожно взяла ее за плечи, и сказала несколько слов, она, наконец, отцепилась от меня. Ее лицо было бледное как мел, но, как только она увидела толпу учителей вокруг, так сразу стала заливаться краской.

Конечно, нас тут же начали расспрашивать, что случилось. Мы с Гермионой переглянулись и одновременно сказали, что-то вроде «э-ээ, м-мм». И после того, как переглянулись опять, выпалили, и снова одновременно: «Это я виноват», «Это моя вина, профессор»! Нет, я-то как раз был не виноват, я вообще шел в больничное крыло. Но я подумал, что для такой отличницы как она, может быть ужасной сама мысль оказаться виноватой в подобном кошмарном происшествии. «Он пытался меня спасти!» — крикнула Гермиона. «А она меня», — добавил я, и вот это была чистая правда.

Когда выяснилось, что мы не пострадали, «совсем-совсем» не пострадали, нас отпустили с глаз долой, и сказали, что в большом зале сейчас снова соберут всех учеников, раз проблема с троллем так успешно разрешилась, и что мы можем вернуться на праздник. Но Гермиона сразу сказала, что не хочет туда идти. И, что хуже всего, попросила меня проводить в нашу башню. Я только пожал плечами. Если ей так хочется, то конечно. Она взяла меня за руку и зашагала по коридору. Этого только не хватало! Я попытался отобрать у нее свою ладонь. Но она сказала, что до сих пор боится. По правде говоря, ее рука действительно всё еще подрагивала. Я не понимал, чего уж теперь-то было бояться, раз троллем давно занялись учителя. Но с девчонками же всегда так — они вечно придумают себе повод, чтобы понервничать!

Мы шли долго, и у меня рука вспотела в ее ладошке. Это было жутко неудобно и неприятно. А больше всего я боялся, что нас, чего доброго, кто-нибудь увидит, расхаживающими таким образом по Хогвартсу. Но она как будто всё по моему лицу прочитала, потому что сказала, что тут же отпустит меня, если только кто-то появится. Так мы и дошлепали до гриффиндорской башни. Естественно, все наши были на празднике. Честно говоря, мне жутко хотелось, наконец, помчатся к друзьям и рассказать уже о том, что случилось. Хотя я и сомневался, что мне кто-то поверит. Тролля-то никто не видел, наверняка просто слышали шум, а учителя точно не будут никому рассказывать. Поэтому я пока оставался в раздумьях, стоит ли или не стоит делиться со всеми нашими сегодняшними приключениями. Тем более, что я умудрился в них угодить с нашей «первой в учебе» Грейнджер.

Вот ведь странно, сейчас-то я уже совсем не злился на нее, наоборот, она оказалась вполне себе ничего. В начале тупила, конечно, как все девчонки, но потом собралась и проявила себя, как вполне свой парень. Но всё равно мне не хотелось, чтобы другие узнали, что мы именно с ней попали в эту историю. Ох, да всё это происходило еще и в девчачьем туалете! Вот тут-то я и понял, что лучше уж мне пока помалкивать.

Я сделал то, что она просила, привел ее в башню, и теперь уже хотел, наконец, вернуться на праздник.

— Ты собираешься пойти вниз? — спросила она.

— А ты, конечно, собираешься проторчать тут весь вечер?

— Да. Только сперва переоденусь. И тебе советую, посмотри, на кого ты похож, Гарри Поттер!

А ведь и правда, как я не подумал?! Хоть она и сказала это своим привычным поучающим тоном, но она была права — я был похож на чучело. Мало того, что моя мантия была перемазана в пыли и грязи, так от нее еще пахло… пахло троллем! В тех местах, где он ухватил ее, виднелись противные зеленоватые следы. Правда, Гермиона выглядела не сильно лучше, да еще и мокрая вдобавок. Напоминала воробья после купания в луже.

«Н-да!» Я помчался к себе, переодеваться. Оставалось надеяться, что я успею хоть к середине праздника. Пришлось еще и принять душ, чтобы так не воняло.

Когда я снова выскочил в гостиную, Гермиона уже сидела у стола рядом с камином, в пижаме и с книжкой в руках. Вроде бы, руки у нее больше не дрожали. Я пробежал мимо нее и остановился у самой двери. Ну почему она сидит здесь одна? Ну вот почему?! Когда все веселятся, она будет сидеть тут и изучать очередной учебник. Как так можно? Не знаю из-за чего, но мне вдруг стало стыдно оставлять ее одну. Хотя это было далеко не в первый раз — она всегда избегала общего веселья. Я вспомнил, как сам вот так же сидел в своей каморке под лестницей и делал единственное, что мог — читал, в то время как вокруг отмечали какой-нибудь праздник. И поплелся обратно.

Она взглянула на меня с удивлением, но ничего не сказала, и сразу же уткнулась обратно в книгу, хотя я видел, как она краем глаза поглядывает на меня. Видно, пыталась понять, почему я вернулся. Я подумал, что не начни я разговор, она до самого конца так и будет притворяться, что читает.