Утром в постели моей

Он вынул одну руку из кармана, пальцем нарисовал в воздухе квадрат, заключая в него фигуру на пне, как в рамку. Как в раму картины — тяжёлую, широкую, с позолотой.

— Хочешь оставить себе мой портрет? — Гриндевальд поднял бровь.

Грейвз поправил раму, чтобы тот виднелся в ней целиком. Чтобы отражался в ней, как в зеркале, от белых волос до остроносых ботинок.

— Знаешь, у Гондульфуса была одна любимая присказка, — проговорил Грейвз, сжимая пальцы в кулак. — Если в голове ума нет — с хуя не настругаешь.

Он ударил в зеркальную гладь. Костяшки пальцев разбили стекло, оно вздрогнуло и осыпалось к ногам, разлилось лужей, оставшейся после дождя. Пустая рама упала на землю. Поляна тоже была пуста.

Грейвз вздохнул. Лёгкий ветерок шептал что-то в деревьях, но в трепете листьев больше не было никаких слов. Где-то далеко послышался отдалённый раскат грома и едва различимый шум тропического ливня.

— Пойдём домой, — сказал Грейвз.

Криденс, опустив голову, улыбался и гладил его руку большим пальцем.

— Отведите меня, мистер Грейвз, — негромко сказал он. — Я не знаю дороги.

Персиваль проснулся среди ночи и долго лежал с открытыми глазами. Костяшки пальцев саднило. В руке до сих пор чувствовалась ладонь Криденса. Он знал, что так бывает после очень глубокого сна, когда не сразу понимаешь, что проснулся уже окончательно. Тело продолжает помнить, особенно если сон так реален…

Он повернулся набок, подгрёб под себя одеяло, но это не помогло. Его жгло нестерпимое желание увидеть, услышать… прикоснуться к Криденсу. Сказать ему, что всё хорошо. Кошмаров больше не будет. Снова почувствовать его тепло под ладонью — он же здесь, совсем рядом, стоит только подняться и пройти пару шагов.

Сейчас глубокая ночь, — напомнил себе Грейвз. — Можно подождать с разговорами до утра. Если не спится — надо пойти выпить глоток скотча, пройтись вокруг дома, выкурить пару сигарет. Незачем будить мальчишку, потому что руки вдруг зачесались.

Грейвз попробовал закрыть глаза и задремать обратно, но они распахивались сами собой, и он пялился в прохладную темноту, на обои с лабиринтом серебряных линий, на фотографии в чёрных рамах, на стеклянную ножку лампы с бумажным абажуром.

Криденс. Криденс. Это было не возбуждение, так хорошо знакомое из прошлого. Это был странный звериный голод. Будто он вернулся с долгой охоты, и его тянуло проверить, не случилось ли что за время его отсутствия. Он прекрасно знал, что Криденс спит рядом, но не мог успокоиться. Ему было нужно увидеть. Почувствовать самому, наклонившись, вдохнуть его запах и понять — это он. Свой. Всё тот же Криденс.

Проворочавшись с боку на бок почти полчаса, Грейвз решил сделать себе маленькую поблажку, потому что иначе, кажется, ему предстояло вертеться так до утра. Он вышел из спальни. Босиком подошёл к двери Криденса, прислушался, потянувшись к ней.

Там было тихо. Ни шелеста, ни скрипа кровати. Ни дыхания. Грейвз буквально кожей чувствовал, что Криденс там, и не мог никак объяснить себе же своё поведение. Что за звериные повадки?

И почему у Криденса так тихо?

Я просто проверю, что он там, — сказал себе Грейвз. — Просто посмотрю. Я не собираюсь ничего делать, — твёрдо сказал он себе. — Просто открою дверь и увижу его. И уйду.

Ручка двери легко, без щелчка, поддалась, когда Грейвз нажал. Криденс лежал лицом к стене, одеяло сползло с плеч.

Ты не должен этого делать, — сказал себе Грейвз.

Не должен, — согласился он и шагнул внутрь.

Ты хотел его просто увидеть. Увидел, он здесь, никуда не делся.

Так и есть, — согласился Грейвз, встав у кровати.

Уйди.

Уже ухожу, — подумал Грейвз и сел на край постели. Положил руку Криденсу на плечо. Тот глубоко и сонно вздохнул, не просыпаясь.

Я просто немного посижу с ним, — подумал Грейвз, поглаживая Криденса по плечу. — Немного. Пару минут. Он даже не узнает, что я был здесь.

Криденс ровно дышал. Грейвз коснулся его волос, погладил пальцами по затылку. Тот улыбнулся, не открывая глаз. Наклонившись, Грейвз прижался губами к его руке, сквозь тонкую гладкую ткань пижамы. Глубоко вдохнул. Кровать была узкой, рассчитанной лишь на одного человека.

Ты здесь даже не поместишься, — подумал Грейвз.

Не помещусь, — согласился он.

И сделал совершенно немыслимую, возмутительную вещь. То, о чём раньше он даже подумать не мог. Он откинул одеяло и лёг рядом с Криденсом, на самом краю узкой неудобной кровати. Прижался носом к его затылку, обнял за пояс.

— Мистер Грейвз… — сонно вздохнул тот и прижался к нему спиной и бёдрами.

От этого безошибочного узнавания у Персиваля перехватило дыхание. Даже в полусне Криденс понял, кто это. Он был расслабленным и горячим. Грейвз закрыл глаза, прикоснулся губами к его шее под линией волос.