Утром в постели моей

Магия придавала плавность его движениям. Смотреть на него, но не засматриваться — это было отдельным испытанием. Криденс был дивно хорош.

Ради секундной передышки Грейвз аппарировал за ствол липы, скрываясь с глаз. Прислонился спиной, переводя дух. Чёрный плотный протуберанец ударил его запястьем в ствол дерева, Грейвз чуть не выронил палочку. Криденс возник из тумана с шальными глазами, метнулся вплотную, притиснул собой. Глаза у него были чёрными, и если там что-то и полыхало, то не волшебный огонь. Он чуть дёрнул губами, будто хотел улыбнуться, поцеловал — прижался ко рту, но Грейвз впустил, не сдержав глухого стона, свободной рукой вцепился ему в короткие волосы. Они целовались яростно, как в споре, и грубо, как в драке. Грейвз оттягивал назад его голову, держа за волосы, заставляя смотреть в глаза — и отпускал, позволяя Криденсу впиваться в губы. Жгучее возбуждение становилось нестерпимым. На голову и за шиворот сыпался какой-то мусор — древесная труха, чешуйки коры, ещё какая-то дрянь. Криденс с влажными хрипами тёрся о его пах, Грейвз рисковал кончить в брюки от одних только этих стонов.

Он дёрнулся, оторвал запястье от дерева. Опустил руку. Криденс застыл, глядя ему в глаза. Персиваль усмехнулся, похлопал его палочкой по ягодицам.

— Вы сердитесь на меня, сэр? — запоздало спросил Криденс.

В голодном взгляде проступил страх. Как же: позволил себе немыслимую наглость — поцеловал Грейвза, прижав к дереву, без всяческого почтения.

— Я доволен тобой, — Грейвз сам не ждал от себя такого бархатного мурлыкающего шёпота, и уже тем более не ждал его Криденс.

Он гибко вжался в Персиваля всем телом. Он кусался в шею над белым воротничком и в плечи, обтянутые рубашкой, порыкивая, пока Грейвз сначала ласково, потом с оттяжкой порол его волшебной палочкой. Он стонал горячо и бешено, когда Грейвз под конец приказал спустить брюки и закончил ладонью по голым ягодицам, звонко, хлёстко и обжигающе.

— Это больше не будет твоим наказанием, Криденс — сказал Грейвз потом, поглаживая его по мокрым от пота волосам на шее. — Если тебе это нравится — я дам это просто так.

Криденс прерывисто вздохнул. Задница у него горела, Грейвз держал её в ладони, чувствуя жар.

— Будем считать, что дуэль закончилась ничьей, — сказал он ещё, прижимая к себе Криденса. Сморщенная кора липы больно впечаталась между лопаток. — Неплохой способ одолеть противника. Только не смей использовать его, — тихо предупредил Грейвз. — Ни на ком.

— Вы рассердитесь? — с надеждой спросил Криденс, подняв голову.

— Шкуру спущу, — с ненастоящей улыбкой сказал Грейвз. Тот засиял и смущённо спрятал лицо у него на плече. Грейвз положил руку ему на макушку, надавил, опуская вниз, на колени. — А теперь быстро, Криденс, — с нетерпеливым стоном приказал он. — Очень быстро.

Подготовка к намеченному плану включала в себя не только расстановку ловушек по дому и на подступах к нему. Грейвз не рассчитывал всерьёз на самый худший вариант событий, но это не значило, что к нему не нужно готовиться. Криденсу предстоит жить дальше, даже если с Персивалем что-то случится.

— Сегодня я вернусь поздно, — сказал Грейвз, растёр воск между ладонями и пригладил волосы. Отражение в зеркале выглядело неприлично довольным жизнью. — После Министерства у меня будет несколько встреч.

Криденс, пытливо наблюдавший за ним от стены холла, вдруг попросил:

— Возьмите меня с собой.

— В Лондон? — Грейвз отвернулся от зеркала, смерил его взглядом.

За короткое время Криденс превратился в элегантного юношу, и больше всего этому помогли последние дни. Он стал намного смелее и откровеннее, научился быть и игривым, и серьёзным. Он больше не сутулился и не прятал глаза, не вздрагивал от резкого тона. Иногда Грейвз ловил себя на том, что случайно поднимал на него взгляд — сидящего с книгой, играющего с Хоуп, болтающего с Финли или Ньютом — и забывал о времени. Смотрел и смотрел без конца. В новом Криденсе ещё сохранялась тень прежнего — манера склонять голову набок, опускать глаза, тихо улыбаться чему-то внутри себя.

Но вместе с радостью Грейвз чувствовал сожаление. Прежний — робкий, полный отчаяния и надежды Криденс ускользал от него. Ему оставалось место только в фантазиях. Существовать в настоящей жизни он не мог — хотя бы потому, что Грейвз первый приказал ему выпрямиться.

Он ловил теперь его отзвуки, жесты, манеру речи, понимая, что скоро исчезнут и они. Конечно, смелый Криденс, который мог смотреть ему в глаза, завораживал. Но робкий Криденс, который тянулся к руке со страхом — это было другое. Сладкая постыдная тайна, которая навсегда останется только мечтой.

— Я буду сегодня занят, мой мальчик, — сказал Грейвз. — У меня не будет времени тебя развлекать.

— Я возьму с собой книгу, — нашёлся тот. — Я не буду вам мешать, сэр… Я не хочу оставаться без вас на целый день…

Криденс встал за спиной, почти вплотную, упрямо набычившись.