Граф Норт-Айлэнд

Глава 4

1989 год, Азкабан

Увы, попытки отощать и протиснуться сквозь прутья собакой провалились, Сириус только зря потерял время и сильно ослаб. Если бы не поддержка Персиваля Дамблдора, то, возможно, и не встал бы обратно на ноги. Но удивительно болтливый призрак сумел зацепить Сириуса, разговорить его, почти что заставил рассказать об обстоятельствах, при которых Блэк попал в Азкабан.

— Вы удивительно наивны, друг мой, — заметил он Сириусу, выслушав его историю.

— Что? — нахмурился Сириус.

Слова Персиваля были, конечно, до известной степени правдивы. Жизненный опыт Сириуса исчерпывался Хогвартсом да парой лет после школы, в условиях разгорающейся войны. Заключение в Азкабане вот еще, но годы в тюрьме не прибавили ему ни житейского опыта, ни ума, ни познаний в магии. Разве что закалки немного, да тренировок в перекидывании в собаку, чтобы избавиться от влияния дементоров.

— Как говорили древние римляне: «Ищи, кому выгодно», — сказал Персиваль. — Кому было выгодно ваше заключение в тюрьму?

— Врагам, — уверенно ответил Сириус.

— Вот поэтому я и сказал, что ты наивен, — разозлился призрак, переходя на «ты». — Какая выгода врагам от твоего заключения? Стали бы в Министерстве слушать твоих врагов?

— В Министерстве?

— О великий Мерлин и все его ругательства, — вздохнул призрак. — Даже несмотря на расширение полномочий Департамента Магического Правопорядка, арестовать и заключить пожизненно в Азкабан на основании одного лишь доноса тебя не могли.

— Доноса? — Сириус окончательно перестал что-то понимать.

— Ты же сам мне рассказал, что тебя пришли и арестовали прямо посреди свадьбы, — Персиваль взлетел и начал кружиться под потолком. — Так?

— Так.

— Значит, ДМП и Барти Крауч — старший уже были полностью уверены в твоей вине. Суда не было, никакого следствия не было, ты вернулся в Магическую Британию только за день до этого, значит что?

— Что?

— Значит, тебя обвинили письмом или донесением, но вернее будет сказать — доносом. Судя по скорости, с которой отреагировали в ДМП, сведения в доносе были верными, отчасти. Кто знал, что в поездке ты был неподалеку от Нурменгарда?

— Никто, кроме… — Сириус осекся.

— Но донос это только слова, слова не заставили бы ДМП среагировать так быстро, а Барти Крауча — появиться лично. Значит, к словам прилагалось что-то более существенное, какие-то улики, вещи, доказывающие твою вину только тем, что они твои.

— Темные артефакты, — прошептал Сириус, — и Нурменгард… так вот почему Крауч… но как? Ведь этого ничего у меня не было, когда я вернулся!

— Я, конечно, могу сказать, но лучше будет, если ты сам додумаешься, — вздохнул Персиваль.

— Донос, донос, — забормотал Сириус, — а откуда… ага! Значит, вначале мне подбросили улики, а потом написали донос, точно указав местонахождение артефактов и обвинив во всем остальном. Но это же невозможно, у меня там стояла кровная защита, даже Дамблдор ее бы не прошел, не подняв тревоги. Проскользнуть незамеченным мог только…

Сириус остановился, не договорив, но мозг его успел закончить мысль. Какое-то время спустя он понял, что задыхается от боли и ярости, стоит, согнувшись, возле стены, держась за нее, чтобы не упасть. Голова раскалывалась, в жилах, казалось, тек жидкий огонь, и Сириуса выворачивало наизнанку, словно он попал под мощное темное проклятие. Так больно ему не было даже в первые дни заключения, когда он кидался на стены и решетку, разбивая в кровь голову, грудь и руки и не ощущая физической боли.

Персиваль висел в воздухе, глядя с грустью на Сириуса.

— Ты знал? — прохрипел Блэк.

Часть ненависти невольно перенеслась на отца Дамблдора, открывшего ему глаза на ужасную правду. Будь это в силах Сириуса, сейчас Персиваль умер бы второй раз.

— Я догадывался, — печально вздохнул Персиваль и снова начал медленно кружиться. — Увы, вижу, что я оказался прав в своих догадках.

— Да, — слова из глотки выходили рваные, словно царапающие плоть изнутри, — никто не мог пройти защиту, кроме моих побратимов! Кровь не водица, мы провели ритуал, когда закончили Хогвартс. Но почему?! Я доверял им как братьям, нет, сильнее, чем братьям, мы были единым целым!

— Это ты так считаешь, возможно, что кто-то из них думал иначе. Кому-то из них хотелось чего-то твоего, и когда подвернулся удобный момент, то жадность оказалась сильнее уз побратимства.

Сириус ощутил сильное желание упасть на холодный каменный пол и вонзить руки в голову, вырвать, выцарапать, избавиться от таких болезненных мыслей. Пусть он не мог извлечь воспоминания, чтобы показать их Персивалю, но сам-то он помнил все отчетливо, словно это было вчера! Питер, Джеймс и Ремус, сидящие в кафе вместе, он еще помахал им рукой… и они знали, что он идет к Лили!