Граф Норт-Айлэнд

На свадьбе они сидели вместе, но никто даже не подумал вскакивать и заступаться за побратима. Питер что-то шептал Ремусу, когда самого Сириуса уводили… соблазнял долей в добыче? Проклятье!

— Проклятье! — заорал Блэк, измолачивая стену кулаками.

Боль и кровь немного протрезвили его, крики других заключенных заглушили собственные мысли. Немного, но заглушили, и Сириус выдохнул с ненавистью. О, теперь он знал! Воистину, ищи кому выгодно, все как Персиваль говорил. Питер наверняка наложил свою крысиную лапку на деньги, Джеймс же полез к Лили, он и раньше к ней неравнодушно дышал и ушел в сторону только после недвусмысленных слов Эванс. Залез ей в душу под предлогом заботы «о бедняжке Сириусе», которого и сдал, олень поганый, он же и вещи подбрасывал, можно не сомневаться. Питер трусоват, а Ремус болезненно честен, даже в оборотнях никуда не пробился из-за этого. Но все равно и Ремус виноват, раз знал и ничего не сказал Сириусу, промолчал, волчара позорный!

Сговорились втроем, и это дополнительно ранило Сириуса, ведь он беспредельно доверял побратимам. За все эти десять лет, ну, ту их часть, что он провел в сознании, гадая о причинах своего заключения, у него ни разу даже мысли не возникло обвинить остальных Мародеров. В голову лезло что угодно, только не вина побратимов, хотя больше всего Сириус склонялся к версии, что Крауч-старший сам продался Волдеморту.

— Персиваль, — слова с трудом выходили из пересохшего горла. — А в чем выгода Крауча?

Призрак остановился и посмотрел на Сириуса, вздохнул.

— Здесь речь пойдет скорее о мести. Не знаю, насколько ты в курсе его семейных обстоятельств…

Сириус честно попытался припомнить эти самые обстоятельства, но так и не смог.

— Сын Барти Крауча — старшего, Барти Крауч — младший, — опять вздохнул Персиваль, — стал Пожирателем Смерти. Более того, он попался, кажется, как раз из-за того, что очень, очень хотел отомстить отцу. И получил приговор: Азкабан.

— Так он не шутил, когда говорил, что посадит даже собственного сына, — прошептал Сириус.

— Разумеется, было сделано все, чтобы не допустить огласки, хотя кому надо — все знают.

— А ты?

— Я узнал случайно, — признал Персиваль, — не уверен, что кто-то еще кроме меня, знает эту часть истории. Жена Крауча-старшего очень любила сына и заменила его собой в Азкабане, во время одного из визитов, а Крауч-младший вернулся домой.

— Но как… Оборотное?

— Да. Дементоры не сильны в обычных чувствах, сидит в камере живой и сидит, один вошел — один вышел, все как положено. Жена Крауча-старшего долго тут не протянула, но перед смертью успела поведать мне часть этой истории, боюсь, что не совсем осознанно. От воздействия дементоров она заболела и начала сильно бредить, слегла и умерла. Ее так и похоронили в облике Крауча-младшего.

— Похоронили? — насторожился Сириус.

— Сбросили в море, — объяснил Персиваль.

— Может, мне это подойдет как способ побега?

— Если ты сможешь обмануть дементоров и притвориться мертвым, когда ты жив, потом выдержать падение с сотни метров в бушующие волны и камни, выбраться из мешка без ножа и палочки, а потом без них же доплыть до ближайшей суши, то да, можно сбежать и так, — согласился Персиваль.

— Проклятье! — сбежать Сириусу хотелось.

Собственно, сбежать ему хотелось и раньше, но если тогда им двигало желание вернуться к друзьям и невесте, то теперь ему хотелось мести. Страшной, ужасной, кровавой мести, чтобы все предавшие его страдали не меньше, чем сам Сириус.

— Так, погоди, — прищурился сообразивший Сириус, — Крауч-старший из-за сына, что ли, так лютовал? Но как же у него тогда рука поднялась его в Азкабан засадить?

— Да не из-за сына, — с досадой в голосе ответил Персиваль, — из-за жены! Крауч-старший очень любил жену, а та пожертвовала собой ради сына! Сына, ставшего Пожирателем Смерти! Вот и подумай теперь, как Крауч-старший должен был относиться к Пожирателям и остальным сторонникам Темного Лорда!

В этот момент Сириусу стало все предельно понятно. Огрехи в уликах, нестыковки в доносе или еще что, Крауч-старший предпочел закрыть на них глаза, во имя своей ненависти и борьбы с Пожирателями. Не говоря уже о суде или хотя бы выслушивании самого Сириуса. В списке имен для мести прибавилось еще одно, теперь надо было только решить: как? Как ему освободиться и отомстить? О том, что он может остаться в Азкабане навечно, думать Сириусу не хотелось, иначе оставалось бы только сложить лапы и умереть. Блэк и без того протянул тут десять лет, намного больше, чем многие узники… исключая Пожирателей, посаженных тем же самым Краучем-старшим. Лицо Сириуса перекосилось от одной мысли, что подобное «азкабанское долгожительство» могло служить косвенным доказательством его причастности к Пожирателям.

— Вот уж нет, — прошипел Сириус, — я выживу и выйду отсюда!