Российские адвокаты рассказывают о своем опыте работы с обвиняемыми в изнасилованиях и убийствах. Константин, адвокат насильника…
Добавить в моё избранное
8 мин, 20 сек 19676
«У моего подзащитного было несколько таких преступлений. Наверное, его можно назвать серийным маньяком-насильником. Он был неоднократно судим за изнасилование. И вся его жизнь заключалось в том, что он изнасилует очередную девушку, посидит 10— 12 лет, выйдет, полгодика погуляет, подышит воздухом Центрального парка и опять садится в тюрьму.
Когда я встретился с ним, ему было лет 40— 45. Я взялся за его дело — это моя работа, людей защищать. Вы же знаете, что за того же Чикатило люди были расстреляны. Их тоже кто-то защищал.
Когда узнал детали, понял, что это преступление точно он совершил. Выследил потерпевшую. Осмотрелся, и вперёд. Всё происходило днём! Поэтому его на месте задержали. Прохожие шли, услышали крики, вызвали сотрудников.
Когда с таким сталкиваешься, думаешь: ну, а как он дальше будет жить? Я не переживал, не жалел и не боялся его, просто не понимал: а хочется ли сидеть в тюрьме за трёхминутное удовольствие? Ведь всё в этом деле свидетельствует о наличии умысла — он выбирает место, маскируется, идёт за вами, нападает…
Подзащитный сначала отказывался признать вину, потом признавал, потом снова отказывался. Менял свою позицию несколько раз. Я с ним работал как государственный адвокат — но работаю ли я за деньги или от государства, это никак не влияет на качество.
В этом деле я хотел добиться, чтобы все обстоятельства установлены были. Чтобы всё было по закону. Дали ему 10 лет, максимальное наказание по его статье — 15 лет. Не я решения принимаю, клавиши не у меня. Это суд принимает решение, по своему внутреннему убеждению. Я просто всё представил в таком виде, как этого требует закон.
Про потерпевшую, конечно, думал. Ей просто не повезло оказаться не в то время не в том месте. Жалость я не испытывал к ней. Напротив — ей повезло, она живая, невредимая осталась. Многие насильники бьют жертв, лицо ножом режут. Для девушки, молодой девушки, это страшно. Пострадавшая по моему делу просто отделалась лёгким испугом. Всё нормально у неё — со временем этот случай забудется.
А жалко мне тех, кто остаётся калеками после таких встреч. Всех не пожалеешь в моей профессии, понимаете?
И работать по таким делам, как изнасилования, мне не особо нравится. Интересней групповые дела — грабежи, разбой. Живые дела, интересные. Много событий, много обстоятельств. Можно профессионально подойти и снизить наказание подзащитному — вместо восьми лет он получит четыре года тюрьмы. Вот это интересно.
А этот насильник — ему и в тюрьме сейчас будет гораздо проще, чем раньше. Ну, будет он в блатной иерархии называться Васей или Петей. Ему же это безразлично. Но это не то преступление, за которое можно назначить смертную казнь. Стерилизация — вот это бы был выход»
Александр, адвокат убийцы:
«Клиент пришёл вместе со своей девушкой в гости к приятелю. Там находился потерпевший, они были шапочно знакомы. Этот потерпевший толкнул девушку клиента, и ему это не понравилось: подзащитный схватил нож, пара ударов — и мужчина мёртв. И всё это происходило на глазах у других людей.
Я многое видел. Был случай, когда мужчина в компании убил женщину из-за обидного слова. Взял гардину, ударил по голове, а потом ещё и для верности ножом зарезал. И закопал тело на участке. Ужасно, да, но он был пьян. Мой подзащитный — был совершенно трезв.
И что меня удивило. Во время суда люди обычно раскаиваются. Многие — хотя бы потому, что теперь им долго сидеть. А мой подзащитный во время последнего слова сказал, что нисколько об убийстве не сожалеет. И если бы опять возникла такая же ситуация, он поступил бы точно так же.
Хотя человек признал вину. Но, с другой стороны, отрицать виновность в его случае было бы глупо: свидетелей много.
Молодой человек получил восемь или девять лет. Но меньше десяти, это точно. Я добился, чтобы дело было квалифицировано по ч. 4 ст. 11 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, максимальный срок наказания 15 лет лишения свободы).
Я не помогал ему скостить срок. Я выполнял свою работу: показал суду лучшую сторону этого человека. Эта женщина ждала ребёнка, он потенциальный отец. Человек работал, вёл нормальный образ жизни. Обычный работяга. Мог жить и жить, но произошёл какой-то всплеск гнева.
Я действую только в интересах своего доверителя. Тут не может идти речи об эмоциях, жалости. Каждый человек имеет право защищаться любым способом, не запрещённым законом. И услуги адвоката — один из этих способов. В работе адвоката на первом месте стоит гонорар, а не какие-либо моральные и нравственные ценности. Если вы напишете, что я циничный адвокат, — я не обижусь.
Про пострадавшего я вообще не думал. Я работаю только со своим доверителем. На этапе суда я становлюсь единственным человеком, который за него. Все остальные — против. Государство в лице прокуратуры и следствия, как таковой суд со всей его объективностью.
Когда я встретился с ним, ему было лет 40— 45. Я взялся за его дело — это моя работа, людей защищать. Вы же знаете, что за того же Чикатило люди были расстреляны. Их тоже кто-то защищал.
Когда узнал детали, понял, что это преступление точно он совершил. Выследил потерпевшую. Осмотрелся, и вперёд. Всё происходило днём! Поэтому его на месте задержали. Прохожие шли, услышали крики, вызвали сотрудников.
Когда с таким сталкиваешься, думаешь: ну, а как он дальше будет жить? Я не переживал, не жалел и не боялся его, просто не понимал: а хочется ли сидеть в тюрьме за трёхминутное удовольствие? Ведь всё в этом деле свидетельствует о наличии умысла — он выбирает место, маскируется, идёт за вами, нападает…
Подзащитный сначала отказывался признать вину, потом признавал, потом снова отказывался. Менял свою позицию несколько раз. Я с ним работал как государственный адвокат — но работаю ли я за деньги или от государства, это никак не влияет на качество.
В этом деле я хотел добиться, чтобы все обстоятельства установлены были. Чтобы всё было по закону. Дали ему 10 лет, максимальное наказание по его статье — 15 лет. Не я решения принимаю, клавиши не у меня. Это суд принимает решение, по своему внутреннему убеждению. Я просто всё представил в таком виде, как этого требует закон.
Про потерпевшую, конечно, думал. Ей просто не повезло оказаться не в то время не в том месте. Жалость я не испытывал к ней. Напротив — ей повезло, она живая, невредимая осталась. Многие насильники бьют жертв, лицо ножом режут. Для девушки, молодой девушки, это страшно. Пострадавшая по моему делу просто отделалась лёгким испугом. Всё нормально у неё — со временем этот случай забудется.
А жалко мне тех, кто остаётся калеками после таких встреч. Всех не пожалеешь в моей профессии, понимаете?
И работать по таким делам, как изнасилования, мне не особо нравится. Интересней групповые дела — грабежи, разбой. Живые дела, интересные. Много событий, много обстоятельств. Можно профессионально подойти и снизить наказание подзащитному — вместо восьми лет он получит четыре года тюрьмы. Вот это интересно.
А этот насильник — ему и в тюрьме сейчас будет гораздо проще, чем раньше. Ну, будет он в блатной иерархии называться Васей или Петей. Ему же это безразлично. Но это не то преступление, за которое можно назначить смертную казнь. Стерилизация — вот это бы был выход»
Александр, адвокат убийцы:
«Клиент пришёл вместе со своей девушкой в гости к приятелю. Там находился потерпевший, они были шапочно знакомы. Этот потерпевший толкнул девушку клиента, и ему это не понравилось: подзащитный схватил нож, пара ударов — и мужчина мёртв. И всё это происходило на глазах у других людей.
Я многое видел. Был случай, когда мужчина в компании убил женщину из-за обидного слова. Взял гардину, ударил по голове, а потом ещё и для верности ножом зарезал. И закопал тело на участке. Ужасно, да, но он был пьян. Мой подзащитный — был совершенно трезв.
И что меня удивило. Во время суда люди обычно раскаиваются. Многие — хотя бы потому, что теперь им долго сидеть. А мой подзащитный во время последнего слова сказал, что нисколько об убийстве не сожалеет. И если бы опять возникла такая же ситуация, он поступил бы точно так же.
Хотя человек признал вину. Но, с другой стороны, отрицать виновность в его случае было бы глупо: свидетелей много.
Молодой человек получил восемь или девять лет. Но меньше десяти, это точно. Я добился, чтобы дело было квалифицировано по ч. 4 ст. 11 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, максимальный срок наказания 15 лет лишения свободы).
Я не помогал ему скостить срок. Я выполнял свою работу: показал суду лучшую сторону этого человека. Эта женщина ждала ребёнка, он потенциальный отец. Человек работал, вёл нормальный образ жизни. Обычный работяга. Мог жить и жить, но произошёл какой-то всплеск гнева.
Я действую только в интересах своего доверителя. Тут не может идти речи об эмоциях, жалости. Каждый человек имеет право защищаться любым способом, не запрещённым законом. И услуги адвоката — один из этих способов. В работе адвоката на первом месте стоит гонорар, а не какие-либо моральные и нравственные ценности. Если вы напишете, что я циничный адвокат, — я не обижусь.
Про пострадавшего я вообще не думал. Я работаю только со своим доверителем. На этапе суда я становлюсь единственным человеком, который за него. Все остальные — против. Государство в лице прокуратуры и следствия, как таковой суд со всей его объективностью.
