Череда мрачных и загадочных убийств в американском городе Атланта, штат Джорджия, растянувшаяся на много месяцев и едва не ставшая причиной вооружённого гражданского противостояния, и поныне остаётся своеобразным камнем преткновения для историков криминалистики.
Добавить в моё избранное
144 мин, 24 сек 20286
Через два дня, т. е. 4 марта, в полицию позвонил менеджер ресторана «Кеп-н-пегс» («Cap'n Peg's») и сообщил, что исчезнувший мальчик только что звонил в ресторан. Оказалось, что один из официантов ресторана был другом Джозефа Белла, его попросили к телефону и когда он взял трубку, то услышал голос Белла, тихо сказавший: «Я почти мёртв». После паузы, по словам официанта, Джозеф сказал, что нуждается в помощи и попросил прощения у близких. После этого связь прервалась.
В деле об исчезновении Джозефа Белла «всплыл» грязныйт коричневый «шевроле», похожий на тот, что фигурировал в истории с попыткой похищения чернокожего подростка 11 февраля. По словам одного из свидетелей 2 марта 1981 г. Белл сидел в салоне такой машины и разговаривал с её водителем, который был белым мужчиной средних лет. Полиции не удалось найти ни машины, ни белого мужчины, отвечавшего описанию свидетеля. Сотрудники «целевой группы» и агенты ФБР, занятые «расследованием дела особой важности N30», пришли к выводу, что гоняются за фантомом, другими словами, ищут несуществующего человека. Разговоры о подозрительных белых мужчинах, возникавшие всякий раз, когда становилось известно об исчезновении очередного чёрного мальчика, велись единственно для того, чтобы обвинить в происходящем Ку-Клукс-Клан; между тем, детективы всё более и более убеждались в том, что «охотник за детьми» до сих пор остаётся непойман именно потому, что принадлежит к той же расе, что и его жертвы.
Полицейские наряды, прочёсывавшие берега реки Саут-ривер, 6 марта 1981 г. обнаружили на отмели ниже одного из мостов труп Куртиса Уолкера. Подросток был задушен шнуром, который убийца не потрудился снять с шеи. Исследование предметов окружающей обстановки позволило полицейским и криминалистам ФБР сделать два важных открытия: во-первых, стало ясно, что убийца не подходил к отмели с берега (т. е. труп был принесён на это место течением), а во-вторых, неподалёку были найдены… сильно разложившиеся останки, принадлежавшие другому человеку. По деталям истлевшей одежды, а также исходя из антропометрических данных, судебные медики установили чей именно труп был найден. Оказалось, что тело принадлежало Джеффри Ламару Мэзису, исчезнувшему, напомним, 11 марта 1980 г. Таким образом удалось установить судьбу одного из многих бесследно пропавших подростков.
На следующий день — 7 марта 1981 г. — матери Джозефа Белла позвонила некая женщина, которая сообщила ей о том, будто только что разговаривала по телефону с её сыном. Он, якобы, позвонил по её домашнему телефону, представился, попросил связаться с матерью и сообщить об этом звонке. Затем неизвестная женщина попросила пригласить к телефону брата и сестру Джозефа и некоторое время разговаривала с ними. После этого, так и не представившись, звонившая положила трубку. Телефон в квартире Белла был немедленно поставлен на прослушивание, но более звонков не последовало.
События февраля-марта 1981 г. заставили во многом по-новому взглянуть на действия неизвестного преступника. В них явно прослеживались тенденции, нехарактерные для предыдущих убийств, а именно:
— душение жертв шнуром или верёвкой (Патрик Балтазар и Куртис Уолкер были задушены не руками);
— перемещение тел убитых подростков на значительное расстояние от места похищения (тела Луби Джитера и Терри Пью были отвезены убийцей на несколько десятков километров от района исчезновения; для того, чтобы бросить труп Куртиса Уолкера в Саут-ривер убийце также пришлось проделать довольно длинный путь и приехать на окраину Атланты);
— появление в поведении преступника элементов «игры» с окружением жертвы (телефонные звонки учительнице Балтазара, другу и матери Джозефа Белла совершались явно с ведома преступника и не преследовали никакой рациональной цели. Убийца, видимо, получал удовольствие, заставляя страдать не только саму жертву, но и близких тому людей).
Подобное изменение поведенческого стереотипа могло свидетельствовать как об укреплении уверенности убийцы в собственных силах, так и о том, что на место прежнего «охотника за мальчиками» заступил другой маньяк. Причём, второе предположение представляется даже более убедительным, нежели первое. В самом деле, к февралю 1981 г. на счету неизвестного убийцы по самым скромным подсчётам было уже около 15 жертв; если его поведение на самом деле изменилось только потому, что преступник стал чувствовать себя увереннее, то оставалось совершенно непонятным почему такая уверенность возникла именно теперь. Криминалистический опыт показывает, что сколь-нибудь заметные изменения «сигнатуры» убийцы (т. е. набора наиболее предпочтительных для преступника способов совершения преступления, приводящий к оставлению им индивидуальных характеристических следов на трупе и предметах окружающей обстановки) возможны только в начале преступного пути.
В деле об исчезновении Джозефа Белла «всплыл» грязныйт коричневый «шевроле», похожий на тот, что фигурировал в истории с попыткой похищения чернокожего подростка 11 февраля. По словам одного из свидетелей 2 марта 1981 г. Белл сидел в салоне такой машины и разговаривал с её водителем, который был белым мужчиной средних лет. Полиции не удалось найти ни машины, ни белого мужчины, отвечавшего описанию свидетеля. Сотрудники «целевой группы» и агенты ФБР, занятые «расследованием дела особой важности N30», пришли к выводу, что гоняются за фантомом, другими словами, ищут несуществующего человека. Разговоры о подозрительных белых мужчинах, возникавшие всякий раз, когда становилось известно об исчезновении очередного чёрного мальчика, велись единственно для того, чтобы обвинить в происходящем Ку-Клукс-Клан; между тем, детективы всё более и более убеждались в том, что «охотник за детьми» до сих пор остаётся непойман именно потому, что принадлежит к той же расе, что и его жертвы.
Полицейские наряды, прочёсывавшие берега реки Саут-ривер, 6 марта 1981 г. обнаружили на отмели ниже одного из мостов труп Куртиса Уолкера. Подросток был задушен шнуром, который убийца не потрудился снять с шеи. Исследование предметов окружающей обстановки позволило полицейским и криминалистам ФБР сделать два важных открытия: во-первых, стало ясно, что убийца не подходил к отмели с берега (т. е. труп был принесён на это место течением), а во-вторых, неподалёку были найдены… сильно разложившиеся останки, принадлежавшие другому человеку. По деталям истлевшей одежды, а также исходя из антропометрических данных, судебные медики установили чей именно труп был найден. Оказалось, что тело принадлежало Джеффри Ламару Мэзису, исчезнувшему, напомним, 11 марта 1980 г. Таким образом удалось установить судьбу одного из многих бесследно пропавших подростков.
На следующий день — 7 марта 1981 г. — матери Джозефа Белла позвонила некая женщина, которая сообщила ей о том, будто только что разговаривала по телефону с её сыном. Он, якобы, позвонил по её домашнему телефону, представился, попросил связаться с матерью и сообщить об этом звонке. Затем неизвестная женщина попросила пригласить к телефону брата и сестру Джозефа и некоторое время разговаривала с ними. После этого, так и не представившись, звонившая положила трубку. Телефон в квартире Белла был немедленно поставлен на прослушивание, но более звонков не последовало.
События февраля-марта 1981 г. заставили во многом по-новому взглянуть на действия неизвестного преступника. В них явно прослеживались тенденции, нехарактерные для предыдущих убийств, а именно:
— душение жертв шнуром или верёвкой (Патрик Балтазар и Куртис Уолкер были задушены не руками);
— перемещение тел убитых подростков на значительное расстояние от места похищения (тела Луби Джитера и Терри Пью были отвезены убийцей на несколько десятков километров от района исчезновения; для того, чтобы бросить труп Куртиса Уолкера в Саут-ривер убийце также пришлось проделать довольно длинный путь и приехать на окраину Атланты);
— появление в поведении преступника элементов «игры» с окружением жертвы (телефонные звонки учительнице Балтазара, другу и матери Джозефа Белла совершались явно с ведома преступника и не преследовали никакой рациональной цели. Убийца, видимо, получал удовольствие, заставляя страдать не только саму жертву, но и близких тому людей).
Подобное изменение поведенческого стереотипа могло свидетельствовать как об укреплении уверенности убийцы в собственных силах, так и о том, что на место прежнего «охотника за мальчиками» заступил другой маньяк. Причём, второе предположение представляется даже более убедительным, нежели первое. В самом деле, к февралю 1981 г. на счету неизвестного убийцы по самым скромным подсчётам было уже около 15 жертв; если его поведение на самом деле изменилось только потому, что преступник стал чувствовать себя увереннее, то оставалось совершенно непонятным почему такая уверенность возникла именно теперь. Криминалистический опыт показывает, что сколь-нибудь заметные изменения «сигнатуры» убийцы (т. е. набора наиболее предпочтительных для преступника способов совершения преступления, приводящий к оставлению им индивидуальных характеристических следов на трупе и предметах окружающей обстановки) возможны только в начале преступного пути.
