Превращение началось и происходило по стандартной схеме. Он уже привык к этому процессу. Не боялся. Главное быть в момент перехода в укромном месте. И ждал его — всегда зная о времени Превращения. И желал — как необходимость, без которой его человеческая жизнь была бы иной. Хуже-лучше, но раз уж он принял этот дар (проклятье, крест, посвящение?) он не мог обходиться без него.
Добавить в моё избранное
5 мин, 8 сек 1515
Вопреки расхожим мнениям, никакой страшной боли и мучительных страданий он не чувствовал.
Сначала поднялась температура. И сразу, через секунду, жаркая волна адреналина прокатилась по клеточкам тела и копьем врезалась в мозг, ударив в глазной нерв взрывной вспышкой ярко алого света, рассыпавшегося от удара фейерверком разноцветья. Поверхность мозга стала испарять странным газообразным составом. Вещество прилипало к внутренней поверхности черепа, существенно утолщая и укрепляя его стенки. Мозг сжался до размеров, необходимых для управления животным, уровня волка или свиньи.
Он всегда при этом ощущал некую эйфорию. Это была не человеческая приятность, а удовлетворенность сильного, здорового животного, способного подавить, заставить, даже убить. Когтями, клыками, позой туловища, взглядом, дрожанием кожи — тело высказывало все его чувства, намерения, желания и цели.
Желания и цели свелись к необходимому минимуму: пища, самка, территория, и власть над добычей или некоторыми членами стаи.
Слух, зрение, обоняние обострились в десятки и сотни раз. Приятные, до превращения, звуки (музыка, отдельные тембры голосов), или запахи (духи, фиалка) — только раздражали. И настораживали, заставляя работать инстинкты. Со вкусом происходило самое ужасное. То, что он с удовольствием вкушал в ресторанах, у себя на кухне — уже не имело значения. Он хотел только мяса! мяса! и мяса! Пища должна была только утолять голод, приносить ощущение сытости, а не вкусовых и, тем более, эстетических наслаждений. Например сервировка стола, приятная обстановка и прочее — не имели значения.
Исчезли мысли и эмоции, связанные с моральными, эстетическими факторами. Как можно, например, ощущать музыку? Как сопереживать этому набору звуков, этой какофонии, что мешает уловить приближение врага или добычи? Или! почему он должен сопереживать слабейшим в стае, при дележе добычи? Насытиться должны сильнейшие, чтобы опять идти на охоту. Слабые — умирают, Сильные — остаются. Стая становится сильнее. Справедливость, жалость, сочувствие — не нужные для выживания рудименты.
Уменьшенный мозг управлял еще одним чувством. Это чувство было самым необходимым, самым главным и самым сильным. Это был Страх. Именно физиологический, животный, защищающий на охоте, при дележе добычи, выборе самки, Страх позволял ему вовремя остановиться, осмотреться, оценить обстановку, не перейти грань, уступить более сильному часть или всё. Поэтому он жив, поэтому он в стае. Он не самый сильный и если надо — уступит. Если надо — остановится, переждет, исчезнет до поры. И подождет, выберет место и время. И нападет. И отберет добычу. И убьет Вожака, если почувствует, что момент наступил и Вожак стал достаточно слабым.
Наступил второй этап превращения. Преобразованный для управления новым телом мозг, приступил к преобразованию самого тела.
Сначала шкура. Особая, из крепкого сукна. С карманами. Цвет — серый. На шкуре стали проявляться необходимые компоненты: нашивки, эмблемы, шевроны. Заблестели металлические пуговицы желтого цвета. Наросли погоны, на которых проявились «лычки». Всего три. Теперь — конечность. Проросла чёрным резиновым отростком, длинной около полуметра и пяти сантиметров в диаметре. На поясе — кожаная портупея, в которой находилась главная причина его силы.
Он огляделся. Вся стая была в сборе. Все одной породы. Были незначительные отличия. Уровень положения в стае показывали два прямоугольника на плечах. Вожак имел на них не лычки, которые проявились у четверых других членов стаи, а по три желтых звездочки.
В этом превращении была одна, отличная от предыдущих, деталь. На шевронах, проявившихся на рукавах шкур, вместо надписи «МИЛИЦИЯ» расположилась другая — «ПОЛИЦИЯ». Никаких волнений по этому поводу ни у Вожака, ни у других членов стаи, он не заметил. Успокоился, поняв, что ничего не меняется.
Цель у стаи одна — добыча. Эта цель заставляла сплотиться вокруг вожака. Выполнять все его распоряжения беспрекословно. Каждый член стаи знал свою роль, свою позицию в погоне, засаде, загоне. И тогда охота приносила удачу. Вожак не выглядел крупным. Мышцы его были дряблы. Однако живот! Живот говорил о том, что основная доля всегда достается ему.
Их территория называлась «станция метро», включая саму станцию, подземные переходы и прилегающую поверхность. Добыча шла стадами и косяками мимо. Слегка опасаясь и обходя. Это походило на то, что он видел в ящике, под названием «телевизор», из той жизни, до превращения. В нём показывали, как стада зебр и антилоп паслись в саванне не убегая, но кося глазом на расположенный в сотне метров прайд. Львы медленно обходили эти тысячи потенциальных жертв, выбирая слабейшего.
Добыча должна быть по силам охотнику, иначе останешься голодным.
На «станции метро», на их охотничьей территории, было из чего выбирать. В первую очередь — чернявые, горбоносые, не имеющие права кормиться и проживать на этой территории.
Сначала поднялась температура. И сразу, через секунду, жаркая волна адреналина прокатилась по клеточкам тела и копьем врезалась в мозг, ударив в глазной нерв взрывной вспышкой ярко алого света, рассыпавшегося от удара фейерверком разноцветья. Поверхность мозга стала испарять странным газообразным составом. Вещество прилипало к внутренней поверхности черепа, существенно утолщая и укрепляя его стенки. Мозг сжался до размеров, необходимых для управления животным, уровня волка или свиньи.
Он всегда при этом ощущал некую эйфорию. Это была не человеческая приятность, а удовлетворенность сильного, здорового животного, способного подавить, заставить, даже убить. Когтями, клыками, позой туловища, взглядом, дрожанием кожи — тело высказывало все его чувства, намерения, желания и цели.
Желания и цели свелись к необходимому минимуму: пища, самка, территория, и власть над добычей или некоторыми членами стаи.
Слух, зрение, обоняние обострились в десятки и сотни раз. Приятные, до превращения, звуки (музыка, отдельные тембры голосов), или запахи (духи, фиалка) — только раздражали. И настораживали, заставляя работать инстинкты. Со вкусом происходило самое ужасное. То, что он с удовольствием вкушал в ресторанах, у себя на кухне — уже не имело значения. Он хотел только мяса! мяса! и мяса! Пища должна была только утолять голод, приносить ощущение сытости, а не вкусовых и, тем более, эстетических наслаждений. Например сервировка стола, приятная обстановка и прочее — не имели значения.
Исчезли мысли и эмоции, связанные с моральными, эстетическими факторами. Как можно, например, ощущать музыку? Как сопереживать этому набору звуков, этой какофонии, что мешает уловить приближение врага или добычи? Или! почему он должен сопереживать слабейшим в стае, при дележе добычи? Насытиться должны сильнейшие, чтобы опять идти на охоту. Слабые — умирают, Сильные — остаются. Стая становится сильнее. Справедливость, жалость, сочувствие — не нужные для выживания рудименты.
Уменьшенный мозг управлял еще одним чувством. Это чувство было самым необходимым, самым главным и самым сильным. Это был Страх. Именно физиологический, животный, защищающий на охоте, при дележе добычи, выборе самки, Страх позволял ему вовремя остановиться, осмотреться, оценить обстановку, не перейти грань, уступить более сильному часть или всё. Поэтому он жив, поэтому он в стае. Он не самый сильный и если надо — уступит. Если надо — остановится, переждет, исчезнет до поры. И подождет, выберет место и время. И нападет. И отберет добычу. И убьет Вожака, если почувствует, что момент наступил и Вожак стал достаточно слабым.
Наступил второй этап превращения. Преобразованный для управления новым телом мозг, приступил к преобразованию самого тела.
Сначала шкура. Особая, из крепкого сукна. С карманами. Цвет — серый. На шкуре стали проявляться необходимые компоненты: нашивки, эмблемы, шевроны. Заблестели металлические пуговицы желтого цвета. Наросли погоны, на которых проявились «лычки». Всего три. Теперь — конечность. Проросла чёрным резиновым отростком, длинной около полуметра и пяти сантиметров в диаметре. На поясе — кожаная портупея, в которой находилась главная причина его силы.
Он огляделся. Вся стая была в сборе. Все одной породы. Были незначительные отличия. Уровень положения в стае показывали два прямоугольника на плечах. Вожак имел на них не лычки, которые проявились у четверых других членов стаи, а по три желтых звездочки.
В этом превращении была одна, отличная от предыдущих, деталь. На шевронах, проявившихся на рукавах шкур, вместо надписи «МИЛИЦИЯ» расположилась другая — «ПОЛИЦИЯ». Никаких волнений по этому поводу ни у Вожака, ни у других членов стаи, он не заметил. Успокоился, поняв, что ничего не меняется.
Цель у стаи одна — добыча. Эта цель заставляла сплотиться вокруг вожака. Выполнять все его распоряжения беспрекословно. Каждый член стаи знал свою роль, свою позицию в погоне, засаде, загоне. И тогда охота приносила удачу. Вожак не выглядел крупным. Мышцы его были дряблы. Однако живот! Живот говорил о том, что основная доля всегда достается ему.
Их территория называлась «станция метро», включая саму станцию, подземные переходы и прилегающую поверхность. Добыча шла стадами и косяками мимо. Слегка опасаясь и обходя. Это походило на то, что он видел в ящике, под названием «телевизор», из той жизни, до превращения. В нём показывали, как стада зебр и антилоп паслись в саванне не убегая, но кося глазом на расположенный в сотне метров прайд. Львы медленно обходили эти тысячи потенциальных жертв, выбирая слабейшего.
Добыча должна быть по силам охотнику, иначе останешься голодным.
На «станции метро», на их охотничьей территории, было из чего выбирать. В первую очередь — чернявые, горбоносые, не имеющие права кормиться и проживать на этой территории.
Страница
1 из 2
1 из 2
