Когда же всё это началось? Отец Доминик никак не мог сложить мозаику в законченную картину. Видимо когда он дал распоряжение освятить это место под кладбище.
Добавить в моё избранное
2 мин, 27 сек 18990
Старое разрослось до неприличия и склон холма уже подтапливало во время разливов. Оно и понятно. При скудости местных земель, грех отводить под кладбище плодородные участки. И ведь знал же эту легенду о дубе, на котором вешали всяких бродяг и преступников. Кабы не нужда… Да и дуб тот сохранился только в легендах.
Посыльный прискакал в монастырь, нещадно колотя грязными пятками бока взмыленной лошади и отец Доминик собрался без лишних разговоров. Он хорошо помнил священника местного прихода. Отца Балтазара, человека лет тридцати пяти с тонким и умным лицом. Какой то заезжий лекарь, за хорошую плату уговорил местного дурачка выкопать древний скелет, для своих мерзких исследований. Что там произошло — никому не ведомо, но безобидный доныне малый, расчленил лопатой заказчика на куски, разбросав их вокруг выкопанной могилы. Мало того. Он вернулся домой и отрубил голову своему престарелому отцу. Дурачка связали соседи и сейчас преступник сидит в подвале развалин замка.
Когда отец Доминик вошёл в камеру, детина сидел на низкой, каменной скамье со связаными руками. Железный ошейник и короткая цепь с кольцом на стене. Отец Балтазар не советовал заходить в камеру одному, но что может повредить канонику монастыря, отдавшего большую часть жизни служению Господу? Да смилуется Господь над бедным монахом. В сгустившейся мгле потонул свет двух факелов, едва преступник поднял голову. Два тлеющих уголька впились в глаза каноника и шёпот исходящий из стен раздался в ушах.
— Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь. Я приходил в твои сны, когда ты перебирая ватными ногами, меееедлееенно отползал от пропасти, из которой Я касался твоего естества. Я уходил под твоё ложе, когда ты просыпался в холодном поту и впитываясь в деревянный остов твоей кровати, ныряя под бельё, гладил твоё липкое от пота тело. Я ждал тебя в подвале, когда мальчишкой тебя посылали за кувшином вина. Я стелился тебе под ноги, когда ты поднимал над головой свечу.
Я живу в тенях. Присмотрись к ним и увидишь. В поклонении свету ты забыл о тьме, без которой невозможна жизнь. В бесконечном взаимодействии мы создаём движение. тел, мыслей, желаний, чувств. Ты НИКОГДА не будешь от меня свободен и когда умрёшь, тебя встречу Я…,а не какой то ангел.
— Нет! Отец Доминик услышал свой голос со стороны и со всей силой ударил кулаком в ухмыляющуюся маску. Голова откинулась назад и с деревянным стуком ударилась о камень стены.
Солнце уже село и ветерок давно уже осушил липкое от пота лицо монаха. Он сидел на обломке стены и плохо соображая вслушивался в звуки слов. Его распрашивали о преступнике, который умер… Там… Внизу… В цепях… И вдруг мозаика сложилась и предстала витражём в окне местной церкви. Георгий Победоносец. И лицо отца Балтазара. Ну конечно! Как он мог забыть? Со срывающимся дыханием, каноник опускается на колени перед решёткой исповедальни. Забыв про все правила, задыхаясь… — Я… Я… Я кажется убил человека. Мгла сгущаясь поглощает свет свечей. Что то стягивает кожу на затылке и два тлеющих уголька смотрят на него сквозь решётку. Шёпот исходящий из стен проникает в самую душу.
— Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь.
Посыльный прискакал в монастырь, нещадно колотя грязными пятками бока взмыленной лошади и отец Доминик собрался без лишних разговоров. Он хорошо помнил священника местного прихода. Отца Балтазара, человека лет тридцати пяти с тонким и умным лицом. Какой то заезжий лекарь, за хорошую плату уговорил местного дурачка выкопать древний скелет, для своих мерзких исследований. Что там произошло — никому не ведомо, но безобидный доныне малый, расчленил лопатой заказчика на куски, разбросав их вокруг выкопанной могилы. Мало того. Он вернулся домой и отрубил голову своему престарелому отцу. Дурачка связали соседи и сейчас преступник сидит в подвале развалин замка.
Когда отец Доминик вошёл в камеру, детина сидел на низкой, каменной скамье со связаными руками. Железный ошейник и короткая цепь с кольцом на стене. Отец Балтазар не советовал заходить в камеру одному, но что может повредить канонику монастыря, отдавшего большую часть жизни служению Господу? Да смилуется Господь над бедным монахом. В сгустившейся мгле потонул свет двух факелов, едва преступник поднял голову. Два тлеющих уголька впились в глаза каноника и шёпот исходящий из стен раздался в ушах.
— Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь. Я приходил в твои сны, когда ты перебирая ватными ногами, меееедлееенно отползал от пропасти, из которой Я касался твоего естества. Я уходил под твоё ложе, когда ты просыпался в холодном поту и впитываясь в деревянный остов твоей кровати, ныряя под бельё, гладил твоё липкое от пота тело. Я ждал тебя в подвале, когда мальчишкой тебя посылали за кувшином вина. Я стелился тебе под ноги, когда ты поднимал над головой свечу.
Я живу в тенях. Присмотрись к ним и увидишь. В поклонении свету ты забыл о тьме, без которой невозможна жизнь. В бесконечном взаимодействии мы создаём движение. тел, мыслей, желаний, чувств. Ты НИКОГДА не будешь от меня свободен и когда умрёшь, тебя встречу Я…,а не какой то ангел.
— Нет! Отец Доминик услышал свой голос со стороны и со всей силой ударил кулаком в ухмыляющуюся маску. Голова откинулась назад и с деревянным стуком ударилась о камень стены.
Солнце уже село и ветерок давно уже осушил липкое от пота лицо монаха. Он сидел на обломке стены и плохо соображая вслушивался в звуки слов. Его распрашивали о преступнике, который умер… Там… Внизу… В цепях… И вдруг мозаика сложилась и предстала витражём в окне местной церкви. Георгий Победоносец. И лицо отца Балтазара. Ну конечно! Как он мог забыть? Со срывающимся дыханием, каноник опускается на колени перед решёткой исповедальни. Забыв про все правила, задыхаясь… — Я… Я… Я кажется убил человека. Мгла сгущаясь поглощает свет свечей. Что то стягивает кожу на затылке и два тлеющих уголька смотрят на него сквозь решётку. Шёпот исходящий из стен проникает в самую душу.
— Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь.
