Добавить в моё избранное
741 мин, 27 сек 14387
Та только пожала плечами: мол, выпутывайся, как знаешь — и поскорее отвернулась.
— С чего ты это взяла?
— Да она врёт всё! — возмутился Юрка, протягивая блестящие пальцы — пока мать не видит — к сложенным в центре стола плиткам печенья.
— А вот и не вру! — Светка расплылась в самодовольной улыбке. — А он печенье лопает без спросу!
Марина обернулась, отчего Юрка так и замер, как попрошайка, с протянутой рукой.
— Зачем ему кого-то грызть? — медленно проговорил Глеб, размазывая остатки картошки по краям тарелки, попутно бесцельно изучая поцарапанное дно, — никак Юрка в очередной раз отказывался есть, отчего, в первую очередь, пострадала посуда.
— В школе ребята рассказывали, что такой же бультерьер целую семью за городом вырезал, — Светка обвела слушателей сосредоточенным взглядом, силясь определить, воспринимают ли её историю всерьёз.
— Враки! — замотал головой Юрка. — Это ты специально всё! Чтобы попугать!
— Очень надо! — фыркнула Светка.
Глеб усмехнулся. Нахальная улыбка, чёрная чёлка, тени под нарисованными глазами, полнейшее пренебрежение общества родителей — похоже, Марина пропустила сегодня всё то, за что дочь всякий раз основательно «огребала». А сидящий напротив ребёнок казался зловещим, незнакомым и каким-то чужим.
Умка поднял голову, вопросительно посмотрел на возбуждённо разговаривающих людей. Ситуация явно касалась его, хотя, наверное, так и должно быть. Ведь он новенький в семье, и новым хозяевам требуется какое-то время, чтобы установит новый порядок вещей. Однако сухой тон неприятно резал слух, не суля ничего доброго.
Умка заурчал, поскорее уткнул нос во влажную газету — он больше не испытывал голод, но так было нужно; без намордника девочка пахла ещё сильнее.
— У них тоже был маленький спиногрыз, вроде тебя, — такой же пухленький и аппетитный, — Светка подмигнула ошарашенному брату.
— Сейчас точно схлопочешь! — Марина принялась усердно поглощать остывший ужин, чтобы хоть как-то отвлечься ото всего происходящего. Точнее от того, что ничего нового не происходило. Было как всегда. А это напрягало вдвойне.
Девочка пожала плечами — обычно действия были более решительными и незамедлительными. Родители явно опасались окончательно утратить над ней контроль. И, надо сказать, не безосновательно. Светке давно уже казалось, что она престала быть маленькой и может не то чтобы творить всё что угодно, но, по крайней мере, высказываться на любые темы так, как того пожелает, не боясь при этом быть бесцеремонно заткнутой взрослыми принципами и откровенным недопониманием.
Тем более что на днях у неё впервые началось ЭТО.
То, что все эти годы периодически происходило с Мариной, когда она, ни с того ни с сего, становилась раздражительной и никуда не выходила из дому кроме работы. А если и выходила, то окружающим лучше было держаться подальше, дабы не напороться на какую-нибудь свежевыделанную «любезность». В такие дни Марина переставала носить белое и обтягивающее, замыкалась в себе и подолгу валялась на диване в позе эмбриона, не в силах улыбнуться, оказывая внимание лишь стиснутой в дрожащих объятиях подушке. Даже Глеб в открытую побаивался своей пассии, предпочитая отлёживаться на диване в гостиной. Он становился каким-то мягким и хлипким, словно фрагмент оброненного на пол студня, который при желании очень легко размазать ногами об линолеум. Но Марина почему-то этим никогда не пользовалась…
Поначалу Светка не понимала, что именно происходит с Мариной — ей казалось, это простое недомогание. Однако после появления Интернета и кабельного — тайный занавес резко поднялся, отчего на смену непониманию пришло ожидание.
«И вот, дождалась».
Сегодня предки выглядели как-то по-особенному: сонно, точно пересытившиеся мухи, не способные даже нормально жужжать. Сначала одна Марина в томном ожидании Глеба. Затем уже вместе, лениво шпыняя ни в чём не повинного зверя, только оттого, что так надо…
«Теперь, вот, за ужином, молча выслушивают мои идиотскии истории… А что если они обо всём догадываются?! Или просто я ещё не так далеко зашла?»
Светка, для уверенности, вздохнула и продолжила пугать, опасаясь в конец себя выдать.
«Глеб, скорее всего, ничего не заметит, а вот на счёт Марины есть основания сомневаться. Тем более что и запасы её «Always» попали под неминуемое сокращение».
— Так вот, если взрослых ещё удалось по частям собрать, то от мелкого вообще ничего не осталось, — Светка выжидательно посмотрела на застывшую вилку Марины и быстро закончила: — Все говорят — целиком проглотил. А мне, вот, кажется, что закопал где-нибудь про запас.
— Да замолчишь ты или нет, паршивка! — Марина схватила со спинки стула полотенце и попыталась огреть им дочь.
Светка увернулась.
— Ма, чего она пугает!
— С чего ты это взяла?
— Да она врёт всё! — возмутился Юрка, протягивая блестящие пальцы — пока мать не видит — к сложенным в центре стола плиткам печенья.
— А вот и не вру! — Светка расплылась в самодовольной улыбке. — А он печенье лопает без спросу!
Марина обернулась, отчего Юрка так и замер, как попрошайка, с протянутой рукой.
— Зачем ему кого-то грызть? — медленно проговорил Глеб, размазывая остатки картошки по краям тарелки, попутно бесцельно изучая поцарапанное дно, — никак Юрка в очередной раз отказывался есть, отчего, в первую очередь, пострадала посуда.
— В школе ребята рассказывали, что такой же бультерьер целую семью за городом вырезал, — Светка обвела слушателей сосредоточенным взглядом, силясь определить, воспринимают ли её историю всерьёз.
— Враки! — замотал головой Юрка. — Это ты специально всё! Чтобы попугать!
— Очень надо! — фыркнула Светка.
Глеб усмехнулся. Нахальная улыбка, чёрная чёлка, тени под нарисованными глазами, полнейшее пренебрежение общества родителей — похоже, Марина пропустила сегодня всё то, за что дочь всякий раз основательно «огребала». А сидящий напротив ребёнок казался зловещим, незнакомым и каким-то чужим.
Умка поднял голову, вопросительно посмотрел на возбуждённо разговаривающих людей. Ситуация явно касалась его, хотя, наверное, так и должно быть. Ведь он новенький в семье, и новым хозяевам требуется какое-то время, чтобы установит новый порядок вещей. Однако сухой тон неприятно резал слух, не суля ничего доброго.
Умка заурчал, поскорее уткнул нос во влажную газету — он больше не испытывал голод, но так было нужно; без намордника девочка пахла ещё сильнее.
— У них тоже был маленький спиногрыз, вроде тебя, — такой же пухленький и аппетитный, — Светка подмигнула ошарашенному брату.
— Сейчас точно схлопочешь! — Марина принялась усердно поглощать остывший ужин, чтобы хоть как-то отвлечься ото всего происходящего. Точнее от того, что ничего нового не происходило. Было как всегда. А это напрягало вдвойне.
Девочка пожала плечами — обычно действия были более решительными и незамедлительными. Родители явно опасались окончательно утратить над ней контроль. И, надо сказать, не безосновательно. Светке давно уже казалось, что она престала быть маленькой и может не то чтобы творить всё что угодно, но, по крайней мере, высказываться на любые темы так, как того пожелает, не боясь при этом быть бесцеремонно заткнутой взрослыми принципами и откровенным недопониманием.
Тем более что на днях у неё впервые началось ЭТО.
То, что все эти годы периодически происходило с Мариной, когда она, ни с того ни с сего, становилась раздражительной и никуда не выходила из дому кроме работы. А если и выходила, то окружающим лучше было держаться подальше, дабы не напороться на какую-нибудь свежевыделанную «любезность». В такие дни Марина переставала носить белое и обтягивающее, замыкалась в себе и подолгу валялась на диване в позе эмбриона, не в силах улыбнуться, оказывая внимание лишь стиснутой в дрожащих объятиях подушке. Даже Глеб в открытую побаивался своей пассии, предпочитая отлёживаться на диване в гостиной. Он становился каким-то мягким и хлипким, словно фрагмент оброненного на пол студня, который при желании очень легко размазать ногами об линолеум. Но Марина почему-то этим никогда не пользовалась…
Поначалу Светка не понимала, что именно происходит с Мариной — ей казалось, это простое недомогание. Однако после появления Интернета и кабельного — тайный занавес резко поднялся, отчего на смену непониманию пришло ожидание.
«И вот, дождалась».
Сегодня предки выглядели как-то по-особенному: сонно, точно пересытившиеся мухи, не способные даже нормально жужжать. Сначала одна Марина в томном ожидании Глеба. Затем уже вместе, лениво шпыняя ни в чём не повинного зверя, только оттого, что так надо…
«Теперь, вот, за ужином, молча выслушивают мои идиотскии истории… А что если они обо всём догадываются?! Или просто я ещё не так далеко зашла?»
Светка, для уверенности, вздохнула и продолжила пугать, опасаясь в конец себя выдать.
«Глеб, скорее всего, ничего не заметит, а вот на счёт Марины есть основания сомневаться. Тем более что и запасы её «Always» попали под неминуемое сокращение».
— Так вот, если взрослых ещё удалось по частям собрать, то от мелкого вообще ничего не осталось, — Светка выжидательно посмотрела на застывшую вилку Марины и быстро закончила: — Все говорят — целиком проглотил. А мне, вот, кажется, что закопал где-нибудь про запас.
— Да замолчишь ты или нет, паршивка! — Марина схватила со спинки стула полотенце и попыталась огреть им дочь.
Светка увернулась.
— Ма, чего она пугает!
Страница
9 из 220
9 из 220
