Добавить в моё избранное
32 мин, 40 сек 2356
Он забрался на необъятный учебный стол, вытянулся во весь рост, и как-то неправдоподобно быстро задремал…
В этом странном состоянии — между сном и реальностью — он вдруг отчётливо услышал ту простую и смутно знакомую музыкальную фразу — словно бы кто-то рядышком осторожно наигрывал на гитаре: «ты-ды-ды-дын-дын… тын-дын-дын»… А потом был ещё голос — мужской, хрипловатый, но приятный. Он пел чего-то уж совсем знакомое, но по англицки… Смысла слов Ванюха не понимал и песню узнать не мог:
«So, so you think you can tell
Heaven from Hell,
blue skies from pain.
Can you tell a green field
from a cold steel rail?
A smile from a veil?
Do you think you can tell?»
Ванюха ещё подумал, что это здорово похоже на колыбельную. Ему было тепло и уютно, как в детстве, когда он засыпал, положив свою вихрастую голову матери на колени, а она гладила его непослушные льняные лохмы, напевая грудным голосом какие-то непонятные заунывные мотивы… Он и не заметил, как заснул.
Проснулся Ванюха ровно через полчаса от странного чувства — будто бы кто-то тряхнул его за плечи. Ванюха вскочил — неожиданно бодрый, живой и отдохнувший. Он приятно потянулся, хрустнув суставами, увидал гитару, ухватил её без малейшего колебания, и вдруг непостижимо естественным и простым движением ударил по струнам…
И тогда впервые Объект испугал Ванюху — ибо Ванюха играл; играл легко и свободно, без малейших усилий, словно бы учился много лет. Это было странное, кайфовое, но очень пугающее ощущение: с одной стороны — полный восторг: ух ты! вот я как могу! А с другой — леденящее душу понимание, что этого не может быть, и это — не он, Ванюха, так ловко струны перебирает…
Доводилось ли вам летать во сне? Тогда вы, должно быть, помните это удивительное ощущение лёгкости и восторга: блин, да как же это просто! И чего же я раньше так не делал? Вот и с гитарой этой было что-то похожее. «Может, я просто не проснулся ещё?» — подумал Ванюха. Наваждение… С одной стороны, хотелось разбить эту гитару к чёртовой матери; с другой — это доставляло совершенно невыразимое блаженство. Ванюха отчаянно ударил по струнам, набрал в грудь воздуху, и…
И тут хлопнула входная дверь. Ванюха отчётливо услышал, как кто-то спускается в машзал по гулкой металлической лестнице. Шаги глухие и мягкие — значит, кто-то из смен: они в тапках ходят, не в сапогах.
— Эй, кто это там? — недовольно крикнул Ванюха, но никто не отозвался. Он с сожалением отложил гитару и выглянул из класса — никого. Мерещится, что ли? Ванюха обошёл машзал — никого! Чёрт, наверное, почудилось спросонья. А гитара? Тоже почудилось?
Одна его подружка, упёртная по «осознанным сновидениям», однажды пыталась ему втолковать — как отличать сон от яви. Ванюха посмеялся. Но ему, почему-то запомнилось, как определить — спишь ты или нет. Он несколько раз посмотрел на часы — нет, стрелки показывали одно и то же время. Он потряс руками перед глазами, даже ущипнул себя за ухо — и вдруг разозлился: да какого чёрта? Не психопат же он какой-нибудь — сна от яви не отличить? Только вот с непонятно откуда взявшимся умением играть на гитаре — с этим как быть?
Он вернулся в класс и, сделав над собой некоторое усилие, взял гитару. Нет, это был не сон — Ванюха играл, свободно и уверенно. Играл мелодию, название которой даже не мог вспомнить… А что если, к примеру, «Мурку» забацать? Облом — «Мурка», почему-то, не игралась. Ванюхе стало страшно.
— Старый, это твои проделки? — крикнул он дрогнувшим голосом, оглядывая обшарпанные стены учебного класса. Объект, конечно, ничего не ответил. Зато Ванюха вдруг услышал, как наверху кто-то неторопливо начал спускаться по полотну эскалатора. По спине пробежала противная дрожь.
— Эй! Кто там? — заорал Ванюха, — А ну-ка, стой!
Он вихрем взлетел на верхнюю площадку. В длинном наклонном ходу горело едва ли пять-шесть фонарей, тёмное полотно терялось в полумраке, но Ванюха отчётливо разглядел где-то почти на середине наклонного хода тёмную фигуру в «оперативке» и пилотке. Как это он так быстро ухитрился спуститься?
— Стой, кому говорю! — рявкнул Ванюха, и припустил вниз. Тип в оперативке на его окрик не отреагировал, и продолжал спускаться. Странное дело: он, вроде бы, шагал не спеша; но Ванюха, мчавшийся со всех ног, нагнал его уже почти у нижней посадочной. Вернее, не совсем нагнал… Бежать по эскалатору в сапогах и широких штанах БОП было страшно неудобно, Ванюха запнулся, и последние несколько метров буквально скатился кубарем по ступеням, каким-то чудом ухитрившись не свернуть себе шею.
Ударился он, всё же, знатно; с трудом поднялся и кое-как уселся на ступеньке. Голова гудела, как колокол, в ушах противно звенело. Ванюха отдышался и вдруг вспомнил о том, кого догонял. Он поднял взгляд и вздрогнул: этот тип, оказывается, никуда не делся — стоял прямо у гребёнки полотна, в нескольких метрах от Ванюхи, засунув руки в карманы штанов, и смотрел на него с лёгкой усмешкой.
В этом странном состоянии — между сном и реальностью — он вдруг отчётливо услышал ту простую и смутно знакомую музыкальную фразу — словно бы кто-то рядышком осторожно наигрывал на гитаре: «ты-ды-ды-дын-дын… тын-дын-дын»… А потом был ещё голос — мужской, хрипловатый, но приятный. Он пел чего-то уж совсем знакомое, но по англицки… Смысла слов Ванюха не понимал и песню узнать не мог:
«So, so you think you can tell
Heaven from Hell,
blue skies from pain.
Can you tell a green field
from a cold steel rail?
A smile from a veil?
Do you think you can tell?»
Ванюха ещё подумал, что это здорово похоже на колыбельную. Ему было тепло и уютно, как в детстве, когда он засыпал, положив свою вихрастую голову матери на колени, а она гладила его непослушные льняные лохмы, напевая грудным голосом какие-то непонятные заунывные мотивы… Он и не заметил, как заснул.
Проснулся Ванюха ровно через полчаса от странного чувства — будто бы кто-то тряхнул его за плечи. Ванюха вскочил — неожиданно бодрый, живой и отдохнувший. Он приятно потянулся, хрустнув суставами, увидал гитару, ухватил её без малейшего колебания, и вдруг непостижимо естественным и простым движением ударил по струнам…
И тогда впервые Объект испугал Ванюху — ибо Ванюха играл; играл легко и свободно, без малейших усилий, словно бы учился много лет. Это было странное, кайфовое, но очень пугающее ощущение: с одной стороны — полный восторг: ух ты! вот я как могу! А с другой — леденящее душу понимание, что этого не может быть, и это — не он, Ванюха, так ловко струны перебирает…
Доводилось ли вам летать во сне? Тогда вы, должно быть, помните это удивительное ощущение лёгкости и восторга: блин, да как же это просто! И чего же я раньше так не делал? Вот и с гитарой этой было что-то похожее. «Может, я просто не проснулся ещё?» — подумал Ванюха. Наваждение… С одной стороны, хотелось разбить эту гитару к чёртовой матери; с другой — это доставляло совершенно невыразимое блаженство. Ванюха отчаянно ударил по струнам, набрал в грудь воздуху, и…
И тут хлопнула входная дверь. Ванюха отчётливо услышал, как кто-то спускается в машзал по гулкой металлической лестнице. Шаги глухие и мягкие — значит, кто-то из смен: они в тапках ходят, не в сапогах.
— Эй, кто это там? — недовольно крикнул Ванюха, но никто не отозвался. Он с сожалением отложил гитару и выглянул из класса — никого. Мерещится, что ли? Ванюха обошёл машзал — никого! Чёрт, наверное, почудилось спросонья. А гитара? Тоже почудилось?
Одна его подружка, упёртная по «осознанным сновидениям», однажды пыталась ему втолковать — как отличать сон от яви. Ванюха посмеялся. Но ему, почему-то запомнилось, как определить — спишь ты или нет. Он несколько раз посмотрел на часы — нет, стрелки показывали одно и то же время. Он потряс руками перед глазами, даже ущипнул себя за ухо — и вдруг разозлился: да какого чёрта? Не психопат же он какой-нибудь — сна от яви не отличить? Только вот с непонятно откуда взявшимся умением играть на гитаре — с этим как быть?
Он вернулся в класс и, сделав над собой некоторое усилие, взял гитару. Нет, это был не сон — Ванюха играл, свободно и уверенно. Играл мелодию, название которой даже не мог вспомнить… А что если, к примеру, «Мурку» забацать? Облом — «Мурка», почему-то, не игралась. Ванюхе стало страшно.
— Старый, это твои проделки? — крикнул он дрогнувшим голосом, оглядывая обшарпанные стены учебного класса. Объект, конечно, ничего не ответил. Зато Ванюха вдруг услышал, как наверху кто-то неторопливо начал спускаться по полотну эскалатора. По спине пробежала противная дрожь.
— Эй! Кто там? — заорал Ванюха, — А ну-ка, стой!
Он вихрем взлетел на верхнюю площадку. В длинном наклонном ходу горело едва ли пять-шесть фонарей, тёмное полотно терялось в полумраке, но Ванюха отчётливо разглядел где-то почти на середине наклонного хода тёмную фигуру в «оперативке» и пилотке. Как это он так быстро ухитрился спуститься?
— Стой, кому говорю! — рявкнул Ванюха, и припустил вниз. Тип в оперативке на его окрик не отреагировал, и продолжал спускаться. Странное дело: он, вроде бы, шагал не спеша; но Ванюха, мчавшийся со всех ног, нагнал его уже почти у нижней посадочной. Вернее, не совсем нагнал… Бежать по эскалатору в сапогах и широких штанах БОП было страшно неудобно, Ванюха запнулся, и последние несколько метров буквально скатился кубарем по ступеням, каким-то чудом ухитрившись не свернуть себе шею.
Ударился он, всё же, знатно; с трудом поднялся и кое-как уселся на ступеньке. Голова гудела, как колокол, в ушах противно звенело. Ванюха отдышался и вдруг вспомнил о том, кого догонял. Он поднял взгляд и вздрогнул: этот тип, оказывается, никуда не делся — стоял прямо у гребёнки полотна, в нескольких метрах от Ванюхи, засунув руки в карманы штанов, и смотрел на него с лёгкой усмешкой.
Страница
3 из 10
3 из 10
