Гимн

Стены, полы и потолки камеры сплошь покрывали пятидюймовые пластины из углеродистой стали; входные и выходные трубопроводы в минимальном количестве были не толще двух дюймов. Все сооружение, включая вспомогательный и обслуживающий комплекс, находилось под землей в горной местности; когда-то оно было построено как убежище на случай ядерной войны, которой так и не произошло. Мелкие войны вспыхивали, конечно, но не та, БОЛЬШАЯ, которой все так боялись в начале 60-х.

На самом деле именно после одной из этих так называемых «малых» войн (как будто такие когда-либо существовали) произошли события, приведшие к тому, что я стал директором и координатором БМР, или «Бюро мифологических расследований». Однако рассказывать об этом сейчас означало бы опережать события. Я сделаю это позже, когда это лучше послужит моим целям, а сейчас продолжу описание подземного сооружения, расскажу о своих товарищах-наблюдателях и предоставлю слово основным участникам эксперимента, нашим человеческим «морским свинкам» в камере; пусть они изложат эту историю своими словами.

Итак, о нас: я, член Фонда (боюсь, ничего больше сообщить не могу); еще один член Фонда постарше; двое из военной разведки, оба имеющие высокое звание, подотчетные исключительно высшим правительственным структурам; женщина-психиатр; и, наконец, техник, который как человек, ответственный за дизайн и устройство камеры, а также ее вспомогательный комплекс, был полностью в курсе того, как она работает. Он знал, как система функционирует и, что не менее важно, как прекратить ее работу. Что касается меня и моего старшего коллеги, мы оказались там, поскольку имели репутацию крупных специалистов в области гротескных мифов и легенд.

Относительно имен и физического описания членов команды: я считаю эти детали несущественными. Место точного расположения нашего подземного сооружения я тоже не считаю нужным указывать, поскольку, уверен, оно и до сего дня остается тщательно охраняемым объектом.

Возвращаюсь к камере.

Окна в ней отсутствовали — находящимся там людям не было нужды выглядывать наружу. Их это отвлекало бы, и уж точно им не понравилось бы видеть, как мы заглядываем внутрь. Мы, конечно, «заглядывали внутрь», хотя не через окна как таковые, однако именно «заглядывали», поскольку даже односторонние окна просмотра на экранах компьютеров не обеспечивают полного визуального доступа. Во внутренние стены, потолки и различную аппаратуру были встроены крошечные скрытые камеры, каждая из которых выводила изображение на внешний экран. Аналогично действовали и скрытые аудиосистемы — вот они были абсолютно необходимы.

В камере имелись маленькие спальни, ванные комнаты, оборудование для приготовления пищи и большой холодильник — запасов еды и напитков в нем хватило бы на несколько недель. Освещение, естественно, искусственное; в спальнях его можно было выключать, чтобы оно не мешало нашим «объектам» спать. Но даже там мы не оставляли их в покое: камеры в спальнях можно было переключить на инфракрасный свет. Было крайне важно, чтобы мы могли видеть своих подопечных и слышать (если было что слушать) именно когда они спят.

Относительно их имен: хотя, уверен, их настоящие имена можно найти в архивах Фонда (где они защищены от разглашения), я предпочитаю снабдить их псевдонимами. Пусть это будут Джейсон и Джеймс. Я дам и хотя бы частичное описание их внешности, чтобы у читателя сложилось более емкое впечатление.

Ростом они были пять футов и девять-десять дюймов; возраст, скажем, года тридцать два, причем Джейсон старше на пять или шесть месяцев.

Джейсон был рыжеволосый, открытый, небрежный в одежде, не очень-то вежливый, но никогда не грубый, худощавый, быстрый в движениях, хотя и со слегка кривоватой походкой, зеленоглазый, с длинным прямым носом и впалыми щеками.

Джеймс был полной противоположностью Джейсону — приверженец сидячего образа жизни. На выпуклом черепе пряди тонких, преждевременно поседевших волос; проницательные, постоянно прищуренные голубые глаза; маленький рот, скошенный подбородок и коренастая, мощная фигура, преимущества которой он практически не использовал. Короче, если бы в ближайшем будущем он не занялся своей физической формой, то наверняка опустился бы. Кроме того, если Джейсон неизменно выкладывал все как есть, то Джеймс часто говорил витиевато и уклончиво — возможно, ради создания видимости какой-то личной тайны, причастности к эзотерической или оккультной среде.

Кстати, почему бы и нет? По его собственному признанию, Джеймс был «одарен способностью воспринимать паранормальные явления». Конечно, именно по этой причине он и стал одной из наших «морских свинок». Относительно Джейсона: поначалу вся наша затея явно приводила его в недоумение. Однако он был без работы, и мы, как говорится, сделали ему предложение, от которого невозможно отказаться.

Их ознакомлению с проектом предшествовали всяческие проверки и тесты.