Erratum

Пролог

Самаэль часто выходил на поверхность: развеяться, повеселиться, пополнить запасы хороших спиртных напитков и деликатесов, иногда выполнить поручения хозяина. Сам Аба никогда его особенно не напрягал, словно смирившись с раздолбайством ангела, к тому же, они были старыми приятелями, и давным-давно откололись вместе от света, отошли, пали, как называли это светлые. Конечно, их было не двое, а много больше, но из всех до настоящих дней не дожил никто. Большинство из отколовшихся пало в боях со светлыми, еще во время раскола, часть — позже, когда появился свет божий, а некоторые не вынесли отлучения от бога, и сами погубили себя.

Многие не выходили из ада столетиями, хотя и могли, — они словно замораживались в своем веке, эпохе, и не признавали никаких других. У Самаэля же с этим не было никаких проблем — он с легкостью приспосабливался к любому времени, и всегда находил повод и возможность развлечься. Вероятно, единственное, что его все же отчасти напрягало — это движение в городе, слишком большое количество машин и механизированность человеческой жизни. Все-таки еще недавно все обходились лошадьми, да и людей было намного меньше, и они не кучковались в гигантские муравейники.

— Здравствуйте, сэр, — вежливо поприветствовал гостя круглый пожилой британец с аккуратно подстриженными седыми волосами.

Самаэль часто заглядывал в этот маленький магазинчик виски. Ему нравилась атмосфера и выбор. Здесь, как нигде более, можно было найти бутылки по пятьдесят и больше лет.

— Здравствуй, МакГилл, — улыбнулся он, и завел свою обычную беседу о том, что интересного есть у владельца. Каждый раз перед самым уходом с покупками ему приходилось дурачить МакГилла, а в предыдущие визиты — предков предков МакГилла, чтобы оставаться неузнанным и неприметным в их памяти.

В очередной раз он раскланялся и оставил старика в странном недоумении, словно он должен бы помнить что-то важное, но вот не помнит, и вскоре и от недоумения не осталось и следа: недавний визит полностью испарился из его памяти.

Самаэль улыбнулся и зашагал через дорогу, когда на красный выскочил роскошный мерседес и, даже не думая тормозить, налетел на ангела. Если бы на месте падшего оказался обычный человек, его бы отбросило в сторону на добрый десяток метров от такого удара, не говоря уже о том, что у него не было бы ни единого шанса выжить. Но все это не касалось ангела: вышедший из самого сердца ада, он обладал массой, несоизмеримой с размерами. Если попытаться объяснить этот феномен, можно было бы сказать, что его плотность зашкаливала. Машина врезалась в Самаэля, словно в бетонную стену, уходящую фундаментом глубоко в землю. В сущности, так оно и было — весь ад служил ему фундаментом. Потому машину смяло и фактически разделило надвое его несгибаемой фигурой, металл сжался гармошкой, передняя часть и двигатель въехали в салон, смяв водителя, как одинокую тюльку в спрессованной консервной банке. Самаэль опустил левую руку, которую во время столковения поднял в сторону вместе с пакетом из магазина, правой оттолкнул от себя свежий металлолом и, смеясь, пошел дальше.

Несколько людей изумленно смотрели ему вслед, кто-то даже апплодировал, устав от беспредела высокопоставленных водителей. Самаэлю самому не нравились эти выскочки: политики, бизнесмены, считавшие себя выше всех. Ему, как никому другому, было известно, что в аду они все будут одинаково гореть, независимо от своей должности и количества денег. По поводу толпы, собравшейся на месте происшествия, он не переживал: никто не снимал аварию, а слухи — чем более невероятными они будут, тем меньше в них поверят другие, так что беспокоиться было не о чем.

Глава 1

— Одинокое детство, непонимание окружающих. Все, к кому она когда-либо была привязана, умерли или оставили ее. Все, за что бы она ни бралась, разваливалось. — Тоном чиновника, зачитывающего очередной параграф, произнес Небирос.

— Так это было самоубийство? — спокойно поинтересовался Ник.

— Нет-нет, это не было самоубийством. Это была смерть от болезни, которую она запустила от безразличия к себе и своей дальнейшей судьбе. — Небирос сделал паузу, словно собираясь с духом. — Она не достойна нашего внимания, Аба. Таких миллиарды копошатся на грешной земле.

Глаза Ника опасно сверкнули, и Небирос заметно сжался, ощутив свой промах.

— Недостойна? — Голос хозяина заполнил помещение, от него, казалось, завибрировали лампы на столах, и тревожно застонали паркетные половицы. — Если это так, то каким, скажи мне, чудом, этот невзрачный с твоих слов червяк, смог проделать подобную дыру в наших слоях? — И это, скорее, не был вопрос, а утверждение, потому что Небирос, напряженно следя за шагами Абы по комнате, больше и не думал раскрывать рот.

— Что же ты молчишь? — С издевкой уточнил хозяин, все еще пребывая в гневе и сжимая и разжимая руки в кулаки так, будто бы ему доставило удовольствие сейчас разнести чью-то голову, всего лишь для того, чтобы немного остыть.