Erratum

— Вечное море, — прошептала она, вновь укладывая подбородок на колени и боясь поверить в то, что это не сон. Балахон скрыл ее судорожно вцепившиеся в голени пальцы.

— А небо, а пустыня? — Его глаза изучали ее, взвешенно и с осторожностью, словно она была опасна.

— Это ничто, пустота. — Произнесла Лили, пытаясь понять, что же произошло на самом деле, когда она произнесла последние слова на языке капхов. — Если бы он был жив, все было бы иначе…

— Кто? — Спросил Ник.

Лили выругала себя за то, что произнесла это вслух.

— Не помню, — пожала плечами она.

Он как-то странно посмотрел на нее.

— Ты пришел забрать меня?

— Я пришел забрать тебя. — Одновременно произнесли они.

Ник озадаченно посмотрел на нее.

— Кто ты?

Лили вновь подняла на него глаза. Теперь они были наполнены болью, и эта боль растворила желтое в сером, и они стали зелеными.

Кто она? Человек, который полюбил его без оглядки, ошибка, которая разрушила его жизнь и его мир. Если бы не она, ничего не случилось бы: ни гибели Небироса, ни падения Рамуэля, ничего из тех необратимых вещей, которые изменили все. Но теперь она знала, что принадлежит ему. Ее сердце билось в унисон с его сердцем, а ветер срывал тепло с ее губ и прикасался к его коже. Она никогда никого не любила так сильно, как его.

— Лили, — сказала она, и протянула к нему руку. — Пойдем, пожалуйста.

Одинокая печальная флейта мягко рвала душу на части, а звезды, эти огромные смешные латки на небе, стали опадать вниз, сыпаться и сыпаться сверху. Ник застыл на какое-то время зачарованный, он не мог поверить — в слоях не было музыки, не могло быть. Одна из звезд упала ему прямо на плечо.

— Ник, — она схватила его за руку, — мир рассыпается, нам пора.

С удивлением он понял, что она права: мир складками начал заваливаться по краям и сворачиваться.

— Откуда ты знаешь… — начал он, но Лили бросила на него умоляющий взгляд:

— Пожалуйста, идем, нам нельзя медлить.

Он побежал, разгоняясь с ней по твердой прибрежной полосе и преодолевая притяжение мира. Прямо за их спинами земля стала проваливаться, а ткань неба начала опадать ему на плечи. Он успевал сделать бросок, но не успевал объяснить ей, что и зачем нужно сделать, чтобы выйти вместе с ним, когда она вдруг просто прильнула к нему и все, что ему оставалось — выскочить с ней наружу.

— Ты не боишься меня? — спросил он, переводя дыхание и приводя себя в порядок, когда они оказались в безопасности.

Лили покачала головой, но ему показалось, что в ее глазах скользнул к тому же лукавый огонек.

— Ты смеешься надо мной? — поразился он, снова начиная задумываться о здравии ее рассудка.

— Нет, — произнесла Лили, а глаза на этот раз выдали вспышку неистовой тоски, привязанности и тепла.

Ник смотрел на нее, как на загадочный экспонат.

— Тебе, должно быть, очень плохо после слоев, — наконец, произнес он. — Я заберу тебя к себе, и там тебя осмотрит мой слуга.

— Полетим? — в глазах ее снова сверкнуло лукавство. Лили ничего не могла с этим поделать, потому что рада была видеть его в целости и сохранности, не совершившим ни одной опрометчивой ошибки из-за нее.

— Смертные обычно не очень хорошо реагируют на полеты, — осторожно произнес он, внутренне начиная симпатизировать ей, — если не сказать хуже.

— Меня не стошнит, — улыбнулась она.

Его слишком сбивала с толку ее манера поведения или даже излишняя развязность.

— Я не совсем уверен, — заметил он, становясь серьезнее и холоднее, — что ты правильно понимаешь, кто я.

Она бы узнала перемену его настроения за милю — это был приближающийся гнев. Видимо, она все-таки переборщила с простотой общения.

— Простите, хозяин, — произнесла она искренне, склоняя перед ним голову, а сама готова была упасть к его ногам, обнимая каждый их сантиметр, лишь бы он был рядом.

Он прикрыл глаза, вообще переставая что-либо понимать, и затем открыл их вновь.

— А этого ты где набралась?

Лили не подымала глаз.

— Ладно, держись за меня крепче, — он раскрыл руки, и Лили с гулко бьющимся сердцем устроилась у него на груди, вдыхая знакомый запах и прикасаясь щекой к его футболке.

Она не ахнула и не закричала и не вцепилась в него ногтями, когда он поднялся в воздух. Она действительно не боялась его. И более того, трогательно прижималась к его груди, словно это было для нее наивысшим даром. Он ощущал, как она втягивает носом его запах и успокаивается, как расслабляются ее уставшие руки и ноги, и как мирно закрываются веки на счастливом лице.

Он гадал, решила ли она его соблазнить и таким образом что-то выиграть для себя, но естественность ее реакций не укладывалась в голове, либо она была на самом деле потрясающей актрисой.