Erratum

— Вся ваша система, философия… — произнесла она, — вы верили во что-то?

— Мы верили в разум, в рацио. Мы следовали правилам и осмеивали предрассудки и глупость. Мы были на истинном пути, почему же он, как и прежде, над нами? — Человек вскинул руку в жесте, указующем вверх.

— Я не знаю, — покачала головой Лили, сомневаясь, что она сможет ему объяснить, сомневаясь, что сама до конца понимает, — я не знаю…

Спустя секунду человек уже забыл о ней, и его протянутая вверх рука шарила в поисках императора.

В огромном пустом доме не раздавалось ни звука. Помещения образовывали симпатичный дворик с крохотным бассейном посередине, только теперь он был пуст и заброшен. А дальше, через широкую комнату, открывался еще один дворик, помельче и поуютнее. В него выходили балконы второго этажа, с серыми колоннами. Девушка провела пальцами по широкой колонне, поддерживающей балкон, и услышала у себя за спиной голос:

— Это туф, вам нравится?

— Да, — обернулась она и увидела невысокого стройного человека в белых одеждах.

— Какова ирония, — горько усмехнулся он, — тот же материал, который стал нам и надгробием, и колыбелью.

Девушка удивленно посмотрела на него.

— Газ, пепел и камни, — ответил он на ее взгляд, — когда проснулась гора.

Словно в подтверждение его слов, сквозь настежь раскрытое окно девушка увидела очертания величественной горы на горизонте.

— Вулкан, — прошептала она, снова проводя пальцами по колонне, теперь бережно и с какой-то долей благоговения. — И весь этот дом…

— И дом, и я в нем остались погребены навсегда, — грустно улыбнулся человек. — Я — Веннидий Эннихий. — Он толкнул рукой деревянные двери и жестом пригласил войти девушку в просторный зал. Дом выглядел роскошным, несмотря на следы запустения, видневшиеся повсюду. Войдя в зал и осмотревшись по сторонам, девушка остановила взгляд на фреске на стене. Там на черном фоне была целая картина с пейзажем и мужчиной в тунике.

— Это Ио и Аргус, — произнес Веннидий.

— Кто они? — прошептала девушка, зачарованная точностью деталей.

— Боги, — усмехнулся он, — боги и люди.

- Эта корова — бог? — удивилась она.

— Нет, — рассмеялся Веннидий, — это Ио, возлюбленная Зевса, а это, — он указал на мужчину, — Аргус.

— Но почему у него столько глаз?

— Он олицетворяет ночное небо. Он сторожит Ио, обращенную Герой из ревности в корову.

— Какая странная история, — пробормотала девушка. — И что стало с Ио?

— Зевс подослал Гермеса освободить Ио, тот усыпил Аргоса и отрубил ему голову. А Ио так и осталась безмолвной коровой.

— Хороший конец, — покачала головой девушка и отвернулась от фрески. — Вам не скучно здесь самому?

— Простите, как вас зовут? — Спросил Веннидий.

— Лили, — эхом пронесшейся мысли выдохнула девушка.

— Мы все - здесь, Лили, и мои соседи Иннохий и Дарий, и Селестия — все здесь.

Лили огляделась и так и не заметила больше никого.

— А дети? — Спросила она.

— О, — печально вздохнул Веннидий, — детей здесь нет.

Лили как-то стало совсем неловко рядом с ним, и она, извинившись, покинула дом, вновь пройдя через атриум мимо бассейна. Когда дом остался позади, перед ней открылась целая улица из похожих домов, немного поменьше и поскромнее. Песок поднимался в воздух и кружил на пустынном пути. Лили со страхом ощутила, как бродятпо своим заброшенным жилищам остальные жители города, и ей захотелось поскорее покинуть это странное место, несмотря на его красоту. Следы на песке от ее ног тут же исчезали под новыми порывами ветра. И только на выходе из города, она услышала звон колокольчика и повернула голову в сторону, откуда он раздавался. Из клубов пыли сначала показалась морда с грустными глазами, а затем и туловище белой коровы. Она молча и бесстрастно прошествовала мимо Лили, позвякивая висящим на шее колокольчиком.

— Ио, — тихо позвала Лили, и корова медленно повернула рогатую голову. Если глаза и могли говорить, то у этого животного они были наполнены печалью всего мира. Корова пристально посмотрела на нее, потом по-человечески вздохнула и пошла дальше. А Лили так и осталась стоять на месте, зачарованно глядя ей вслед.

— Господи, — прошептала Лили, просыпаясь. Вся ее сорочка и простыни были пропитаны потом. Ей снова снились кошмары-воспоминания о времени, проведенном в слоях. С каждым таким сном, казалось, она становилась тяжелее и старше, и еще несколько кубиков всеобщей боли ложилось в чашу ее весов, тогда как эта чаша уже давно покоилась на земле и только проваливалась в нее все глубже и глубже.

— Здесь не стоит упоминать это имя, — услышала она голос от окна, который принадлежал Нику. Он медленно выступил из тени и внимательно посмотрел на нее: — Снова кошмары?