— Я сумасшедший? Нет, правда что ли? Вы считаете меня психом?! — подозреваемый засмеялся, запрокидывая голову так, что было видно, как дёргается его острый кадык и то, как ярко выделяется щетина на бледной коже.
Добавить в моё избранное
2 мин, 6 сек 9630
— Посмотрите в мои глаза! Я нормален как никто другой! Я не слышу голосов в голове и я не собираюсь отнекиваться: всех этих людей убил… я! Я, я, я! Я! — он рявкнул на следователя, который вздрогнул от такого накала страстей, а потом, чтобы не выдать своего секундного замешательства, облокотился на стол и сцепил пальцы в замок, то и дело поглдываяя в лежащее рядом раскрытое дело.
— Вы признаётесь, что убили Эмили Крейн шестого октября этого года, перерезав ей горло кухонным ножом? Вы признаёте то, что вырезали её глаза и съели их, а в глазницы положили по шиллингу? Вы признаёте, что убили Марию Белл Старкей, точно так же перерезав ей горло, а затем сцедили её кровь в ванну, а затем искупались в ней? Ах да и, конечно, глаза! Вы вырезали их и съели… И шиллинги, конечно же! Вы признаете, что убили…
— Да хватит! — подозреваемый со всей силы шарахнул кулаком по столу, не замечая того, что сбил костяшки и на ссадинах медленно начала выступать кровь.
— Они заслужили это! Эти мерзкие создания! Анарексичные, тощие, прикидывающиеся невинными, а на самом деле… Да они не люди вовсе! Механические куклы! В них силикона, ботекса и кремов для кожи больше, чем души! А те остатки, что ещё плескались в их глазах, я пожрал, забирая с собой и лишая возможности на перерождение! — подозреваемый чуть не плакал. Его собственные глаза покраснели и он сморгнул набежавшие слёзы. Те скупой парой капель упали на скучный пластиковый серый стол в допросной, так и не коснувшись покрасневших щёк.
А потом он опять засмеялся.
— Вы назовёте меня ненормальным после этого? А я вам говорю: я нор-ма-лен! Нормальнее вас всех вместе взятых! Нормальнее этих сучек, чтящих модных кутюрье как богов, а про богов забывших! Я стал богом для них! Карающим и не знающим милости!
— Довольно! — рявкнул следователь. — Вы обвиняетесь в убийстве девятнадцати человек. Женщин. Трое из них были беременны. Вы знали об этом, Йозеф? Вы знали? Знали, когда «карали» их, что забираете с собой и души ещё не родившихся детей? Знали?! — следователю очень хотелось дать в морду подозреваемому, но его останавливало только то, что права на это он не имеет.
А он имел право убивать?
— Увести подозреваемого! — он нажал потайную кнопку под столом и практически сразу в допросную зашли два полицая, которые грубо подняли мужчину и, застегнув на том наручники, вывели.
Следователь ещё долго сидел один, прикрыв глаза и не мог отделаться от ощущения, что знает…
Уже знает, что произойдёт на следующее утро.
На следующее утро Йозефа Сейвен, подозреваемого в девятнадцати зверских убийствах найдут… нашли мёртвым в одиночной камере.
Этот маньяк перегрыз себе вены.
— Вы признаётесь, что убили Эмили Крейн шестого октября этого года, перерезав ей горло кухонным ножом? Вы признаёте то, что вырезали её глаза и съели их, а в глазницы положили по шиллингу? Вы признаёте, что убили Марию Белл Старкей, точно так же перерезав ей горло, а затем сцедили её кровь в ванну, а затем искупались в ней? Ах да и, конечно, глаза! Вы вырезали их и съели… И шиллинги, конечно же! Вы признаете, что убили…
— Да хватит! — подозреваемый со всей силы шарахнул кулаком по столу, не замечая того, что сбил костяшки и на ссадинах медленно начала выступать кровь.
— Они заслужили это! Эти мерзкие создания! Анарексичные, тощие, прикидывающиеся невинными, а на самом деле… Да они не люди вовсе! Механические куклы! В них силикона, ботекса и кремов для кожи больше, чем души! А те остатки, что ещё плескались в их глазах, я пожрал, забирая с собой и лишая возможности на перерождение! — подозреваемый чуть не плакал. Его собственные глаза покраснели и он сморгнул набежавшие слёзы. Те скупой парой капель упали на скучный пластиковый серый стол в допросной, так и не коснувшись покрасневших щёк.
А потом он опять засмеялся.
— Вы назовёте меня ненормальным после этого? А я вам говорю: я нор-ма-лен! Нормальнее вас всех вместе взятых! Нормальнее этих сучек, чтящих модных кутюрье как богов, а про богов забывших! Я стал богом для них! Карающим и не знающим милости!
— Довольно! — рявкнул следователь. — Вы обвиняетесь в убийстве девятнадцати человек. Женщин. Трое из них были беременны. Вы знали об этом, Йозеф? Вы знали? Знали, когда «карали» их, что забираете с собой и души ещё не родившихся детей? Знали?! — следователю очень хотелось дать в морду подозреваемому, но его останавливало только то, что права на это он не имеет.
А он имел право убивать?
— Увести подозреваемого! — он нажал потайную кнопку под столом и практически сразу в допросную зашли два полицая, которые грубо подняли мужчину и, застегнув на том наручники, вывели.
Следователь ещё долго сидел один, прикрыв глаза и не мог отделаться от ощущения, что знает…
Уже знает, что произойдёт на следующее утро.
На следующее утро Йозефа Сейвен, подозреваемого в девятнадцати зверских убийствах найдут… нашли мёртвым в одиночной камере.
Этот маньяк перегрыз себе вены.
