Добавить в моё избранное
152 мин, 37 сек 6148
Он ненавидел их всем своим существом, ненавидел страстно до потери рассудка, и желал жестокой ни с чем не сравнимой смерти.
Со временем мечтательность и замкнутость Головкина видоизменились, перейдя в садистское фантазирование, о котором и спустя годы он рассказывал не забыв кажется ни одной незначительной детали.
Садистские фантазии возникали у Головкина самопроизвольно, непосредственно перед актом мастурбации. Он представлял одноклассников-мальчишек, с которыми совершает половой акт, которых голых и извивающихся от боли жарит на сковороде, либо сжигает на кострах, выкалывает на груди профили Гитлера или же чертей с рогами. Иногда переключался на литературные темы, вспоминал пионеров-героев, которых пытали фашисты, представлял себя в их роли. Глядя на памятник, посвященный мальчикам-героям времен Великой Отечественной войны, чувствовал, что эти представления усиливались, «оживали». Часто мог фантазировать на эту тему в присутствии посторонних людей, хотя общение с ними отвлекало.
Но одними фантазиями Головкин не ограничился. Однажды его прорвало, неудержимо захотелось реализовать все те яркие завораживающие и одновременно отталкивающие картины, которые были у него в голове. Примерно в возрасте 13 лет он поймал кошку и целенаправленно принес ее домой только лишь для того, чтобы помучить. Повесил кошку и отчленил ей голову, от чего получил весьма приятные ощущения, наступила желанная разрядка, спало напряжение, в котором он постоянно пребывал. Самый приятный момент ощутил в процессе истязания кошки. После этого по словам Головкина у него появились «мечты об эксгумации трупа и его расчленении». В дальнейшем пытался изучить поведение рыб, сварив их на плите, однако причиной этого, по его словам, было только любопытство, какой-либо эмоциональной разрядкой действия не сопровождались.
Замкнутый, нелюдимый, погруженный в себя и свои проблемы Сергей Головкин постепенно терял связи с окружающими его людьми, которые ощущались им как непонятные чуждые, враждебные фигуры. Именно фигуры, а не живые люди в положение которых можно было совсем не входить и делать с ними то, что хотелось. Необыкновенная жестокость Головкина связана с его отношением к людям с его отчужденностью и абсолютной холодностью и эмоциональной бедностью, он начисто был лишен способности сопереживать.
Указанные тенденции сочетались в Головкине с крайне низким контролем над эмоциями, неспособностью выразить их в социально — допустимой форме, импульсивностью влечения. Его постоянно одолевало чувство беспокойства, настороженность, тревожность, раздражительность в сочетании с повышенной утомляемостью и апатией. Основным защитным механизмом (вытеснением) выступают инверсия цели сексуального влечения, подавленное «Я», тенденция скрывать грубые аффекты, предрасположенность к обезличиванию собственной личности. Поведение в целом можно охарактеризовать как манипуляционное, как средство эмоционального подавления и механизм эмоциональной разрядки. Стремление к подчинению (овладению) себе окружающих выступает как защитно-компенсаторный стиль личностной ранимости, обидчивости, эгоцентричности.
Позднее, в 14-15 лет, фантазирование и акты мастурбации участились. Временами, особенно в плохую, пасмурную погоду «за грудиной в области легких» у Сергея возникало ощущение физического давления, какой-то «ностальгии», с последующим переходом «в радостное посасывание», при этом становилось легче думать, голова казалась светлой и ясной. Сергей замечал, что подобные состояния у него возникали чаще в осенне-весеннее время, но длились недолго — по 3-4 часа. Настроение у него всегда было неустойчивым, он легко раздражался при неудачах, но в основном преобладал злобно-раздражительный фон.
К концу подросткового периода, в юношеском возрасте ему все же удавалось «отвлечься» на какое-то время, бороться с собой, так как он понимал нелепость и болезненность происходящего с ним.
У каждой медали, как известно, есть две стороны и как ни странно садистские наклонности в отношении животных у Головкина в подростковом возрасте сочетались с неподдельным увлечением лошадьми, которое и помогло ему преодолеть в какой-то степени свои комплексы. Много часов Головкин проводил на ипподроме, посещал конноспортивную секцию, собирал литературу, посвященную жизни этих животных, плакаты, скульптуры и т. д. С повышенным интересом относился к биологии, занимался в вечерней специализированной биологической школе. Родители не одобряли интересов сына, так как они противоречили «традициям» семьи, и мать с отцом считали его выбор несерьезным. В семье часто по этому поводу возникали конфликты, ссоры, во время которых отец вел себя несдержанно, бесцеремонно, обзывал сына «умственно отсталым».
Однако, несмотря на семейные конфликты, Головкин настоял на своем решении. Он продолжал занятия в конноспортивной школе при Тимирязевской академии, занимался верховой ездой, с любовью ухаживал за животными на ипподроме, собирал литературу, изучал анатомию и биологию.
Со временем мечтательность и замкнутость Головкина видоизменились, перейдя в садистское фантазирование, о котором и спустя годы он рассказывал не забыв кажется ни одной незначительной детали.
Садистские фантазии возникали у Головкина самопроизвольно, непосредственно перед актом мастурбации. Он представлял одноклассников-мальчишек, с которыми совершает половой акт, которых голых и извивающихся от боли жарит на сковороде, либо сжигает на кострах, выкалывает на груди профили Гитлера или же чертей с рогами. Иногда переключался на литературные темы, вспоминал пионеров-героев, которых пытали фашисты, представлял себя в их роли. Глядя на памятник, посвященный мальчикам-героям времен Великой Отечественной войны, чувствовал, что эти представления усиливались, «оживали». Часто мог фантазировать на эту тему в присутствии посторонних людей, хотя общение с ними отвлекало.
Но одними фантазиями Головкин не ограничился. Однажды его прорвало, неудержимо захотелось реализовать все те яркие завораживающие и одновременно отталкивающие картины, которые были у него в голове. Примерно в возрасте 13 лет он поймал кошку и целенаправленно принес ее домой только лишь для того, чтобы помучить. Повесил кошку и отчленил ей голову, от чего получил весьма приятные ощущения, наступила желанная разрядка, спало напряжение, в котором он постоянно пребывал. Самый приятный момент ощутил в процессе истязания кошки. После этого по словам Головкина у него появились «мечты об эксгумации трупа и его расчленении». В дальнейшем пытался изучить поведение рыб, сварив их на плите, однако причиной этого, по его словам, было только любопытство, какой-либо эмоциональной разрядкой действия не сопровождались.
Замкнутый, нелюдимый, погруженный в себя и свои проблемы Сергей Головкин постепенно терял связи с окружающими его людьми, которые ощущались им как непонятные чуждые, враждебные фигуры. Именно фигуры, а не живые люди в положение которых можно было совсем не входить и делать с ними то, что хотелось. Необыкновенная жестокость Головкина связана с его отношением к людям с его отчужденностью и абсолютной холодностью и эмоциональной бедностью, он начисто был лишен способности сопереживать.
Указанные тенденции сочетались в Головкине с крайне низким контролем над эмоциями, неспособностью выразить их в социально — допустимой форме, импульсивностью влечения. Его постоянно одолевало чувство беспокойства, настороженность, тревожность, раздражительность в сочетании с повышенной утомляемостью и апатией. Основным защитным механизмом (вытеснением) выступают инверсия цели сексуального влечения, подавленное «Я», тенденция скрывать грубые аффекты, предрасположенность к обезличиванию собственной личности. Поведение в целом можно охарактеризовать как манипуляционное, как средство эмоционального подавления и механизм эмоциональной разрядки. Стремление к подчинению (овладению) себе окружающих выступает как защитно-компенсаторный стиль личностной ранимости, обидчивости, эгоцентричности.
Позднее, в 14-15 лет, фантазирование и акты мастурбации участились. Временами, особенно в плохую, пасмурную погоду «за грудиной в области легких» у Сергея возникало ощущение физического давления, какой-то «ностальгии», с последующим переходом «в радостное посасывание», при этом становилось легче думать, голова казалась светлой и ясной. Сергей замечал, что подобные состояния у него возникали чаще в осенне-весеннее время, но длились недолго — по 3-4 часа. Настроение у него всегда было неустойчивым, он легко раздражался при неудачах, но в основном преобладал злобно-раздражительный фон.
К концу подросткового периода, в юношеском возрасте ему все же удавалось «отвлечься» на какое-то время, бороться с собой, так как он понимал нелепость и болезненность происходящего с ним.
У каждой медали, как известно, есть две стороны и как ни странно садистские наклонности в отношении животных у Головкина в подростковом возрасте сочетались с неподдельным увлечением лошадьми, которое и помогло ему преодолеть в какой-то степени свои комплексы. Много часов Головкин проводил на ипподроме, посещал конноспортивную секцию, собирал литературу, посвященную жизни этих животных, плакаты, скульптуры и т. д. С повышенным интересом относился к биологии, занимался в вечерней специализированной биологической школе. Родители не одобряли интересов сына, так как они противоречили «традициям» семьи, и мать с отцом считали его выбор несерьезным. В семье часто по этому поводу возникали конфликты, ссоры, во время которых отец вел себя несдержанно, бесцеремонно, обзывал сына «умственно отсталым».
Однако, несмотря на семейные конфликты, Головкин настоял на своем решении. Он продолжал занятия в конноспортивной школе при Тимирязевской академии, занимался верховой ездой, с любовью ухаживал за животными на ипподроме, собирал литературу, изучал анатомию и биологию.
Страница
5 из 47
5 из 47
