Командир

Я дам тебе гранату, бросишь её в землянку, потом ворвёшься внутрь и добьёшь живых. Понял?

Тогда мне показалось, что голос этого человека звучит как-то странно, хрипло. Сначала я подумал, что его так искажает шёпот, но потом понял, что это было не так, что-то было с его голосом и лицом, очертания которого я начинал различать сквозь темноту.

Он тихо выбрался из ямы, я последовал за ним, сжимая в руке автомат. Помню, как меня передёрнуло, когда я увидел его при свете луны. Я узнал его, скорее, по фигуре и манере двигаться, чем по лицу, которое было искажено какими-то, неуловимыми в этой тьме, изменениями. Он улыбнулся, увидев мой взгляд, и я узнал его улыбку, его светящиеся глаза, хотя и понимал, что этого не могло быть.

Держи. — Прохрипел он, протягивая мне гранату.

Я взял её, ощутив в руке гладкий корпус РГД. Разгрузочного жилета или подсумка под гранаты у меня не было, поэтому я просто сунул её в карман куртки, заметив при этом, что в руках у меня не обычный «Калашников», а бесшумный автомат, который я несколько раз видел у десантников и спецназовцев.

Оглядевшись вокруг, я, вдруг, почувствовал себя свободным, это было чудесное ощущение. Я стоял посреди поляны, наполненной прохладным ночным воздухом и лунным светом, в руках у меня было оружие, хорошее оружие. Прекрасное чувство, чувство свободы, свободы и власти.

Я тихо следовал за командиром и только тогда, приглядевшись, понял, что у него нет с собой оружия, на нём болталась, разорванная в клочья, куртка, не было ничего и в руках, он шёл, растопырив пальцы, казавшиеся, от чего-то, ужасно длинными. Мы подошли к небольшому обрыву, возле которого были навалены ветки, казавшиеся, на первый взгляд, просто кучей хвороста. Командир молча протянул к ней руку и жестом показал, как её можно приподнять. Я кивнул, показав, что понял. Он достал что-то из кармана и протянул мне. Взяв, я увидел, что это маленький фонарик.

Зажми его в зубах. — Хрипло прошептал командир.

Я опять кивнул и проводил его взглядом. Я видел, как его фигура замерла у противоположного склона, он пару секунд искал что-то на земле, потом повернулся ко мне и махнул рукой.

Я повесил автомат на руку и, дрожащими пальцами, вытащил из кармана гранату. Я на мнгновение замер, глубоко вдыхая воздух, чтобы унять дрожь в руках, но ничего не получалось, тогда я разжал пальцами левой руки усики на чеке и большим пальцем вытащил кольцо. Осторожно, стараясь не выронить фонарик или гранату я, проклиная себя за нервы, приподнял край импровизированного люка, слегка приоткрыв зияющую в земле нору. Одно движение — и граната улетела в темноту, хлопнул капсюль запала. Я отскочил назад, судорожно запихивая в рот включенный фонарик и хватая руками автомат. Снимая его с предохранителя, я вспомнил, что забыл проверить патрон в патроннике, он там был, наверное, но, чтобы быть уверенным, я дёрнул за рукоятку затвора, и в этот миг грохнул взрыв. Казалось, весь склон подпрыгнул, люк отлетел в сторону, я меня окатило тёплой ударной волной, заложившей уши.

Я так и не узнал, был ли автомат заряжен тогда, было уже не до того. Ворвавшись в узкий проход, я пробрался в землянку и, следуя за узким пучком света от фонарика, быстро осмотрел помещение. В воздухе витал густой дым с противным запахом, повсюду были разбросаны какие-то тряпки, оружие, один раз свет упал на что-то красное и пульсирующее. Задержав дыхание, я начал палить во всё, что шевелилось, что совершало малейшее движение, стрелял, пока не кончились патроны.

Закинув автомат за спину, я схватил с пола АКМ и бросился наружу, чувствуя, что начинаю задыхаться, то ли от дыма, то ли просто от замкнутого пространства. Помню, что, выбравшись на свежий воздух, долго не мог отдышаться. Из второй землянки донеслось несколько выстрелов, но почему-то я был уверен, что там всё было нормально, я не стал вмешиваться.

Когда он вышел, я машинально направил в его сторону автомат, потом опустил его, узнав знакомую фигуру, одетую в лохмотья разорванной формы.

Идём. — Тихо прохрипел его голос. — Нам надо убраться до рассвета.

Только сейчас я заметил, что в руках он держал автомат и «лифчик». Я последовал за ним. Прямо на ходу, не выпуская из рук автомата, он накинул на себя трофейный подсумок. Это, почему-то, удивило меня, я вспоминал, как сам всегда путался в его ремнях, когда устраивали подъём по тревоге.

Пройдя метров сорок, наверное, я наткнулся на что-то тяжёлое, лежащее поперёк тропы. Это был дух. Хоть и было темно, я увидел его разорванное горло и чёрный провал рта, раскрытого в бесшумном вопле ужаса. Я молча взглянул на него и пошёл дальше. Тогда мне не нужно было лишнего, я не хотел ничего знать, главным для меня было то, что я выжил, что я свободен, что я почти спасён, а тот человек, что шёл впереди, наплевать, что несколько часов назад я видел, как его убили, что на его теле были ужасные раны, скрытые лохмотьями камуфляжа, что свет восходящего солнца всё чётче вырисовывал в темноте его неестественное лицо, странную походку и длинные пальцы, оканчивающимся неким подобием когтей; он был единственной моей надеждой.