Охрана морга

В конце-концов случайный взгляд на искалеченное тело — и твой завтрак уже стремится прочь из желудка. Нет. Правильная тактика заключалась в том, чтобы заставиться себя поверить, будто окружающее — совершенно нормально. Что и этот запах, и то, что с таким ярким ужасом бросается в глаза — всё это самые обычные вещи. Удивляться особо нечего. Это просто не интересно, в конце-то концов…

Кто это там? Человек в солидном костюме и зелёным подбородком? Утопленник и свежий. Что же тут необычного! А этот, в форме ОМОНа, с глубоко рассечённым лицом? Погибший парнишка, похоже на удар топором. Да, точно, вот и на плече другая рана. Банально, не интересно! И так далее.

Поддаваясь жёсткому прессингу цинизма, физиологические рефлексы отступали. Мутить перестало, а запах уже не казался столь навязчивым. Скорее просто дискомфортным.

Сергей равнодушно оглядел обезображенные труп пожилой женщины, с противоестественно раскинутыми ногами, бомжа на каталке, с которого густой стайкой сползали на пол вши, мужчину на верху ближайшей груды, с широкой рваной раной груди и живота. Организм молчал. Он успокоился, заглотив приманку. Он принял окружающий мир за нормальный. По крайней мере на ближайшее время…

Сергей ещё раз глубоко втянул воздух ртом и двинулся вперёд. От него требовалось пройти весь коридор, убедившись, что секционные и холодильники не содержат непрошенных гостей, и, проверив, надёжно ли заперта торцевая дверь, свернуть по неприметному переходу в параллельное крыло морга. На всё про всё минут двадцать, но длятся они — нескончаемо, будто вечность в аду.

Первые несколько залов оказались пусты. В том смысле, что живых людей в них не было. Стандартные четыре столика в четырёх углах, засаленные и давно не работающие бестеневые лампы. У каждого столика — кучка по три — четыре трупа. Судмедэксперты заранее отложили себе работу на завтра. Затем попался первый холодильник. Тяжёлая и толстая железная дверь, тягучий холод заброшенного склепа… Подавив брезгливость, Сергей переступает порог, шарит рукой в поисках выключателя на стене…

Здесь тела складывали до потолка, словно мешки с картошкой. Небольшого пространства холодильника, изнутри напоминавшего стальной ящик, хватало на пять — шесть десятков человек. При том, что середину всегда оставляли пустой, дабы санитары могли свободно добраться до любого затребованного экспертом тела. Вероятно, когда-то планировалось всех покойных держать тут, не загромождая ими коридор. Но реальность, как водится, оказалась суровее.

Сергей бегло оглядел помещение и выключил свет. Помнится, когда он только заступил на объект, в одно из первых дежурств ему выпало стоять с Палычем. И тот, проводя «обзорную экскурсию для новичка» рассказал ему историю о том, как у местных сотрудников в былые годы существовал злой розыгрыш. Что-то вроде обряда посвящения для молодых.

Заключался он в том, что нового сотрудника вечером просили заглянуть: «не лежит ли вон в том холодильнике покойный такой-то». Тот, естественно, отправлялся посмотреть и кто-то из коллег захлопывал за ним стальную дверцу. Поскольку холодильник запирается снаружи, то оказавшемуся в западне «новичку» выбраться обратно — невозможно. Сотрудники оставляли беднягу в ледяной железной тюрьме до утра, в окружении самой смерти. А утром, невыспавшегося, перепуганного и замёршего встречал весь коллектив, с объятиями, водкой и поздравлениями о «принятии в судмедэксперты». И особый, коварный расчёт состоял в том, что «жертве», дабы не замёрзнуть на смерть, приходилось снимать с покойных одежду и заворачиваться в неё в несколько слоёв.

Бытовал тот обычай почти десять лет. И никаких особых конфликтов не возникало. Ну поорет новичок, ну полезет дать кому-то в морду, ну пообижается пару дней или начальству «стукнет». Но ведь там-то люди свои, понимающее. А чаще проматерится, водочки тяпнет, помолчит да и оттает. В конце-концов все через это проходили… Словом, продолжалось это до той поры, пока не поступил на работу один паренёк, приехавший из далёкой сибирской глуши. Так сказать самородок — пробился из своей деревни, поступил в институт, закончил, специализировался на эксперта. И вот теперь распределился сюда. Словом, толковый был парнишка. Ну, и над ним, ясное дело, в первый же день «пошутили», как было заведено. Да вот только когда дверь с утра открыли — живых людей в холодильнике не нашлось. А тот самый парень, лежал посреди комнаты, бездыханный и совершенной седой. Замёрз за ночь. И к чужой одежде не прикоснулся. Говорят, набожный он был очень, или что… Словом, покойников по-своему чтил. И не тронул. Погиб сам.

То дело удалось замять на уровне местного начальства. Кого-то поувольняли, кому-то — строгий выговор объявили. Паренька похоронили. А шутников с тех пор в «Бюро» не стало, — Палыч хитро поглядел на Сергея, округлившего от ужаса глаза.

— Но самое-то главное, к чему я тебе говорю всю это епотать… Ты имей в виду-то.