Добавить в моё избранное
25 мин, 47 сек 8703
Преодолевая сопротивление, силишься встать, тянешься во тьму; движешься медленно, с трудом, подтягиваясь окоченевшими заскорузлыми руками; загребаешь ледяные иглы себе под ногти и кричишь разорванными в кровь губами совершенно беззвучно… Беспрестанное движение вперёд. Непрекращающиеся страдания.
Оголённым животом с задранной рубашкой по мёрзлому покрову — целая вечность. Кажется, и нет ничего больше вокруг и внутри, в целом мире. Только боль, отчаяние и тяжесть в висках, дробящая мысли на бессмысленные обрывки осязаний, впечатлений, бывших важными когда-то, да частично определяемое тело несгибаемым куском. Вперёд! Но… Зачем? Холодно. Так холодно. И хочется свернуться в комок. Маленькая надежда, что если остановишься, то и раскалывающая на тысячи ошмётков ломота прекратится тоже. «Я потом. Я чуть-чуть»… Сильно хочется согреться. Больше ничего и не нужно. Немного тепла. Совсем немного… и всё…
С большим напряжением переворачиваешься на спину. Застывшим стеклянным взором фокусируешься на окружающей реальности. Изо рта тянется в вышину облачко призрачного, остывающего дыхания.
Кружась, падают белые хлопья сверху. Точками расплывчатыми на фоне серого неба. Снежинки с острыми краями опускаются на нос. Не тают. Просто отстранённо сверкают при тусклом свете жёлтого фонаря. Безлюдная, пустынная улочка; в окнах домов мигают, переливаются яркие весёлые огни гирлянд. Новый год наступил, а ты так и не купил подарок для своей маленькой дочери!
Потом. Всё потом… Заиндевелые ресницы опускаются вниз, дрожат. И открыть их снова чрезвычайно сложно. Почти невозможно. Шепчешь: «Я куплю тебя зайку, но чуть позже, ладно, моя хорошая?» И понимаешь, что именно это сделать ты уже не сможешь. Никогда. Лжёшь себе, а совсем не озорной девчушке с веснушками, которая будет ждать своего отца ещё очень и очень долго. Именно себе! Темно, и красноватое плавающее марево наступает… Утыкаешься лицом в плечо. Слабая иллюзия тепла. И почти отсутствуют неприятные, болезненные укусы в самый мозг. Практически ничего не чувствуешь. Хорошо. Уютно. Спокойно.
— С Новым Годом, малышка… Я сейчас. Немного полежу… и приду. Правда…
ПРИКОСНОВЕНИЕ СТАЛИ *
Лезвием по животу. Холод. Проникновение. Сгибаешься. Горячее с бульканьем выплёскивается наружу через полуоткрытый дрожащий рот, пенится на губах, выхаркивается на грудь пятнами ярко-бордового цвета… Хрипишь. С непониманием смотришь, выпучив глаза чуть ли не навыкат, но сомневаешься. Ещё не веришь. Ужас отражается на мгновенно побелевшем до мраморного цвета кожи лице, в то время как боль пока что даже не воспринимается. Шок. Полнейший ступор…
Кишки тёплым месивом по брюкам вниз свешиваются, тянутся. Руками хватаешь внутренности, на автомате запихиваешь назад, на прежнее место, но сложно… Остановилось время. Не соображаешь, не думаешь, занят процессом. Подхватить — впихнуть. Подхватить. Впихнуть… Бесконечность целая. «Дурак, — безразличный голос, шёпот разума, — что ж ты, идиот такой, делаешь, а?» Прислушиваешься, замираешь, соображаешь медленно-медленно… И это слабое шевеление разума в данный момент кажется для тебя самым сложным действием на всём белом свете.
Осколками, крупицами, песчинками малыми собирается мысль.
Сглатываешь нервно и судорожно. К горлу второй волной подступает тошнота. Ладони, окровавленные, с капающими вниз рубиновыми каплями, подносишь чуть ли не к самому носу. Всматриваешься с недоумением. Опомнившись вдруг, глядишь на собственное развороченное брюхо…
«Хе-хе… А парень-то не жилец!»
Падаешь… Падаешь… Падаешь… Долго. Ужасно долго… Но уже понимаешь. Принимаешь. Осознаёшь действительность и испытываешь невыносимое страдание… А хочется не чувствовать ничего и поскорее окунуться в полное забытье, потому что больно.
Твою мать, больно!
ПОСЛЕДНИЕ МЫСЛИ *
Пальцами по глазам. Больно… Не склеишь! Острые изломы черепа сокрушительной, тяжёлой лаской впиваются в мягкие полушария мозга; и красновато-белёсый туман наплывает перед покалеченным взором как перемена. На колени падаешь, заваливаясь с глухим хрипом на бок — чёрная плоскость земли вперёд, в самое лицо, прямолинейно и резко. Отсутствует дыхание. Только пузыри розовыми сгустками крови и слюны изо рта тянутся на замызганную ткань одежды. Безразличен целый мир сейчас, и даже это ощущение плоти, растерзанной на куски, кажущееся совсем чужим, доканывает не более обыденного вечернего ритуала перед сном. Господи, забавно-то как…
Хохот сотрясает тело. Бьёт по ушам чуждым ощущением нереальности всего происходящего. Наверное, я совсем больной, или у меня шок, или в детстве меня всё-таки крепко приложили о твёрдый предмет, но никогда в жизни я ещё не чувствовал себя настолько хорошо. Спокойно. Безразлично… С проснувшимся, всплывшим из океана предсказуемого рассудка отголоском безумного веселья и какого-то возвышенного взгляда свысока на своё мирское, прямо скажем, крайне неважное теперешнее состояние.
Оголённым животом с задранной рубашкой по мёрзлому покрову — целая вечность. Кажется, и нет ничего больше вокруг и внутри, в целом мире. Только боль, отчаяние и тяжесть в висках, дробящая мысли на бессмысленные обрывки осязаний, впечатлений, бывших важными когда-то, да частично определяемое тело несгибаемым куском. Вперёд! Но… Зачем? Холодно. Так холодно. И хочется свернуться в комок. Маленькая надежда, что если остановишься, то и раскалывающая на тысячи ошмётков ломота прекратится тоже. «Я потом. Я чуть-чуть»… Сильно хочется согреться. Больше ничего и не нужно. Немного тепла. Совсем немного… и всё…
С большим напряжением переворачиваешься на спину. Застывшим стеклянным взором фокусируешься на окружающей реальности. Изо рта тянется в вышину облачко призрачного, остывающего дыхания.
Кружась, падают белые хлопья сверху. Точками расплывчатыми на фоне серого неба. Снежинки с острыми краями опускаются на нос. Не тают. Просто отстранённо сверкают при тусклом свете жёлтого фонаря. Безлюдная, пустынная улочка; в окнах домов мигают, переливаются яркие весёлые огни гирлянд. Новый год наступил, а ты так и не купил подарок для своей маленькой дочери!
Потом. Всё потом… Заиндевелые ресницы опускаются вниз, дрожат. И открыть их снова чрезвычайно сложно. Почти невозможно. Шепчешь: «Я куплю тебя зайку, но чуть позже, ладно, моя хорошая?» И понимаешь, что именно это сделать ты уже не сможешь. Никогда. Лжёшь себе, а совсем не озорной девчушке с веснушками, которая будет ждать своего отца ещё очень и очень долго. Именно себе! Темно, и красноватое плавающее марево наступает… Утыкаешься лицом в плечо. Слабая иллюзия тепла. И почти отсутствуют неприятные, болезненные укусы в самый мозг. Практически ничего не чувствуешь. Хорошо. Уютно. Спокойно.
— С Новым Годом, малышка… Я сейчас. Немного полежу… и приду. Правда…
ПРИКОСНОВЕНИЕ СТАЛИ *
Лезвием по животу. Холод. Проникновение. Сгибаешься. Горячее с бульканьем выплёскивается наружу через полуоткрытый дрожащий рот, пенится на губах, выхаркивается на грудь пятнами ярко-бордового цвета… Хрипишь. С непониманием смотришь, выпучив глаза чуть ли не навыкат, но сомневаешься. Ещё не веришь. Ужас отражается на мгновенно побелевшем до мраморного цвета кожи лице, в то время как боль пока что даже не воспринимается. Шок. Полнейший ступор…
Кишки тёплым месивом по брюкам вниз свешиваются, тянутся. Руками хватаешь внутренности, на автомате запихиваешь назад, на прежнее место, но сложно… Остановилось время. Не соображаешь, не думаешь, занят процессом. Подхватить — впихнуть. Подхватить. Впихнуть… Бесконечность целая. «Дурак, — безразличный голос, шёпот разума, — что ж ты, идиот такой, делаешь, а?» Прислушиваешься, замираешь, соображаешь медленно-медленно… И это слабое шевеление разума в данный момент кажется для тебя самым сложным действием на всём белом свете.
Осколками, крупицами, песчинками малыми собирается мысль.
Сглатываешь нервно и судорожно. К горлу второй волной подступает тошнота. Ладони, окровавленные, с капающими вниз рубиновыми каплями, подносишь чуть ли не к самому носу. Всматриваешься с недоумением. Опомнившись вдруг, глядишь на собственное развороченное брюхо…
«Хе-хе… А парень-то не жилец!»
Падаешь… Падаешь… Падаешь… Долго. Ужасно долго… Но уже понимаешь. Принимаешь. Осознаёшь действительность и испытываешь невыносимое страдание… А хочется не чувствовать ничего и поскорее окунуться в полное забытье, потому что больно.
Твою мать, больно!
ПОСЛЕДНИЕ МЫСЛИ *
Пальцами по глазам. Больно… Не склеишь! Острые изломы черепа сокрушительной, тяжёлой лаской впиваются в мягкие полушария мозга; и красновато-белёсый туман наплывает перед покалеченным взором как перемена. На колени падаешь, заваливаясь с глухим хрипом на бок — чёрная плоскость земли вперёд, в самое лицо, прямолинейно и резко. Отсутствует дыхание. Только пузыри розовыми сгустками крови и слюны изо рта тянутся на замызганную ткань одежды. Безразличен целый мир сейчас, и даже это ощущение плоти, растерзанной на куски, кажущееся совсем чужим, доканывает не более обыденного вечернего ритуала перед сном. Господи, забавно-то как…
Хохот сотрясает тело. Бьёт по ушам чуждым ощущением нереальности всего происходящего. Наверное, я совсем больной, или у меня шок, или в детстве меня всё-таки крепко приложили о твёрдый предмет, но никогда в жизни я ещё не чувствовал себя настолько хорошо. Спокойно. Безразлично… С проснувшимся, всплывшим из океана предсказуемого рассудка отголоском безумного веселья и какого-то возвышенного взгляда свысока на своё мирское, прямо скажем, крайне неважное теперешнее состояние.
Страница
4 из 8
4 из 8
