Добавить в моё избранное
28 мин, 41 сек 19595
А когда она всё правильно говорит (то есть, вызубрила весь учебник), то они не в состоянии запомнить ни единого сказанного ею слова.
Когда тот мальчишка, который превратился в двойника «бугайчика» (а потом, когда тот остался лежать, закиданный кирпичами, то мальчишка опять в себя-любимого превратился) подошел к входной двери (у него не было ключа от домофона, поскольку на его теле полностью менялась одежда, да и потом ключ скорее всего потерялся где-то в горах кирпичей), то мать ему очень сильно боялась открывать. Она так сидела возле двери, словно заранее приготовилась. И вот, только когда он начал ее умолять, она сразу же открыла: «Ой, это ты? — воскликнула она, удивленная от неожиданности, — а я думала, опять притащилось это чудовище».
Сын вошел молча. Так, словно ему совершенно нечего было сказать.
— Мне во сне сегодня приснилось, — решила в таком случае мать заговорить, если ее детенышу нечего промолвить, хотя бы, в качестве приветствия, — что тебя убивают.
— Меня?! — Мол, да нет, не было такого!
— Ну, да! Какой-то школьник тебя позвал подраться… Ну, и убил.
— Да не было такого! — опять заоправдывался сынишка.
— Просто я проснулась, вся в шоке от увиденного… дыбом волосы… Но потом, хорошо, вспомнила, что после того, как сны приснились, то их можно откорректировать в уме и пересмотреть по второму — по третьему разу. И я визуализировала, что это не тебя, а того, кто бил тебя, его убило.
— Послушай, мама! Не надо ухаживать за мной, как за маленьким! Я сам могу за себя постоять!
— Дак ты ж сам только что сказал, что этого не было!
— А помнишь, когда меня отец чуть не убил, ты переменила всё на него! — всё продолжал оправдываться мальчишка.
— А зачем это надо?! — спорила мать. — Ты ж ничего не понимаешь! Это вирус. Ненависть, равнодушие других людей… То есть, если чудовище уже заражено вирусом бешенства, то почему оно само не моет быть разодрано так, что лежит и издыхает?! Почему ТЫ должен быть подран и, чтоб глазница со щеки свисала! Почему не ОН! Ведь он заражен бешенством! Этот гад… Эта тупая, безмозглая скотина…
— Ты про отца моего, что ли?
— Да! Эта тварь сюда уже приходила.
— Но почему ты его так сильно боишься? Ведь он не может войти, если ему сказать «нет».
Сын имел в виду, что надо просто спокойно сказать, а не при помощи бойни. Как военные говорят: «надо сказать врагу НЕТ», и это означает, что пытаться устроить кровавую бойню, а не так, как в фильмах показывают: спокойным голосом сказать вампиру «не заходи», и он тогда не войдет. Просто потому, что так сказано в легендах.
— Да потому! — выкрикивала она со всё тем же гневом. — Ты не понимаешь! Если школьники увидят на тебе следы побоев, то они решат, что можно добавить, а самим, если что, спереть на твоего отца. Мол, это он первый, а они здесь не при чём! Он! Эта гадкая мразь…
— И ты так сильно на него злишься, что тебе удалось даже перенести следы побоев на Ваську Гавкина?!
— Ну, вот видишь?! А ты говоришь, что с Васькой Гавкиным не дрался! Ох уж мне этот Гавкин!
Васька Гавкин, до того, как его не стало, дразнил школьника Хрюшей. Когда тот был новеньким, то он представился: «меня зовут Илюша», на что Гавкин сразу же сморозил эту глупость: «как-как?! Хрюша?!» Но в этот вечер надо покончить с этим Гавкиным раз и навсегда (как он величал себя-любимого: «я томогавкин!» Главное, не «хрюшка» или какое-то более унизительное прозвище… И вот, чтоб Илюшу не продолжали дразнить «хрюшей», когда он следующим утром придет в школу, то надо положить конец всей этой белиберде, тянущейся за школьными придурками, мешающим учиться тихоням, как какая-то скверная-скверная тень.
И, когда Илюша лег спать и уже заснул, то в окно заколотил противный кулак… Дело в том, что школьник жил не на первом этаже, а на семнадцатом. Дом — двадцать пять этажей. И именно это его так сильно перепугало. Он тут же подскочил и кинулся было наутек, но дверь спаленки Илюши, сначала была прижата неплотно, а, когда мальчик к ней подбежал, то она, как будто заколдованная, захлопнулась, и не открывается, как Илюша ни отрывает ее ручку. Перед этим дверь была плотно захлопнута, поскольку мальчик не любит, что за дверью тикают часы. Ему кажется, что они мешают заснуть. Но престарелой матери мальчика наверно какой-то чудовищный сон приснился, поэтому она заскочила в его комнату, но… Малыш сладко посапывает в кроватке. И мама решила оставить дверь незакрытой. Просто, чтобы слышать, всё ли там у него хорошо. Не будет же она сидеть и круглосуточно караулить?
Поскольку дверь вжалась в стену и ни в какую не подается, то парень проорал этому «кулаку»: «Это ты зажал дверь, тупой урод?!» (то есть, таким словом назвал видимо неспроста, а в расчете, что в ответ промолчит это существо, находящееся на улице). Дело в том, что дверь была так сильно «вжата» в стену, что даже маленького писка было не слышно престарелой матери Ильи.
Когда тот мальчишка, который превратился в двойника «бугайчика» (а потом, когда тот остался лежать, закиданный кирпичами, то мальчишка опять в себя-любимого превратился) подошел к входной двери (у него не было ключа от домофона, поскольку на его теле полностью менялась одежда, да и потом ключ скорее всего потерялся где-то в горах кирпичей), то мать ему очень сильно боялась открывать. Она так сидела возле двери, словно заранее приготовилась. И вот, только когда он начал ее умолять, она сразу же открыла: «Ой, это ты? — воскликнула она, удивленная от неожиданности, — а я думала, опять притащилось это чудовище».
Сын вошел молча. Так, словно ему совершенно нечего было сказать.
— Мне во сне сегодня приснилось, — решила в таком случае мать заговорить, если ее детенышу нечего промолвить, хотя бы, в качестве приветствия, — что тебя убивают.
— Меня?! — Мол, да нет, не было такого!
— Ну, да! Какой-то школьник тебя позвал подраться… Ну, и убил.
— Да не было такого! — опять заоправдывался сынишка.
— Просто я проснулась, вся в шоке от увиденного… дыбом волосы… Но потом, хорошо, вспомнила, что после того, как сны приснились, то их можно откорректировать в уме и пересмотреть по второму — по третьему разу. И я визуализировала, что это не тебя, а того, кто бил тебя, его убило.
— Послушай, мама! Не надо ухаживать за мной, как за маленьким! Я сам могу за себя постоять!
— Дак ты ж сам только что сказал, что этого не было!
— А помнишь, когда меня отец чуть не убил, ты переменила всё на него! — всё продолжал оправдываться мальчишка.
— А зачем это надо?! — спорила мать. — Ты ж ничего не понимаешь! Это вирус. Ненависть, равнодушие других людей… То есть, если чудовище уже заражено вирусом бешенства, то почему оно само не моет быть разодрано так, что лежит и издыхает?! Почему ТЫ должен быть подран и, чтоб глазница со щеки свисала! Почему не ОН! Ведь он заражен бешенством! Этот гад… Эта тупая, безмозглая скотина…
— Ты про отца моего, что ли?
— Да! Эта тварь сюда уже приходила.
— Но почему ты его так сильно боишься? Ведь он не может войти, если ему сказать «нет».
Сын имел в виду, что надо просто спокойно сказать, а не при помощи бойни. Как военные говорят: «надо сказать врагу НЕТ», и это означает, что пытаться устроить кровавую бойню, а не так, как в фильмах показывают: спокойным голосом сказать вампиру «не заходи», и он тогда не войдет. Просто потому, что так сказано в легендах.
— Да потому! — выкрикивала она со всё тем же гневом. — Ты не понимаешь! Если школьники увидят на тебе следы побоев, то они решат, что можно добавить, а самим, если что, спереть на твоего отца. Мол, это он первый, а они здесь не при чём! Он! Эта гадкая мразь…
— И ты так сильно на него злишься, что тебе удалось даже перенести следы побоев на Ваську Гавкина?!
— Ну, вот видишь?! А ты говоришь, что с Васькой Гавкиным не дрался! Ох уж мне этот Гавкин!
Васька Гавкин, до того, как его не стало, дразнил школьника Хрюшей. Когда тот был новеньким, то он представился: «меня зовут Илюша», на что Гавкин сразу же сморозил эту глупость: «как-как?! Хрюша?!» Но в этот вечер надо покончить с этим Гавкиным раз и навсегда (как он величал себя-любимого: «я томогавкин!» Главное, не «хрюшка» или какое-то более унизительное прозвище… И вот, чтоб Илюшу не продолжали дразнить «хрюшей», когда он следующим утром придет в школу, то надо положить конец всей этой белиберде, тянущейся за школьными придурками, мешающим учиться тихоням, как какая-то скверная-скверная тень.
И, когда Илюша лег спать и уже заснул, то в окно заколотил противный кулак… Дело в том, что школьник жил не на первом этаже, а на семнадцатом. Дом — двадцать пять этажей. И именно это его так сильно перепугало. Он тут же подскочил и кинулся было наутек, но дверь спаленки Илюши, сначала была прижата неплотно, а, когда мальчик к ней подбежал, то она, как будто заколдованная, захлопнулась, и не открывается, как Илюша ни отрывает ее ручку. Перед этим дверь была плотно захлопнута, поскольку мальчик не любит, что за дверью тикают часы. Ему кажется, что они мешают заснуть. Но престарелой матери мальчика наверно какой-то чудовищный сон приснился, поэтому она заскочила в его комнату, но… Малыш сладко посапывает в кроватке. И мама решила оставить дверь незакрытой. Просто, чтобы слышать, всё ли там у него хорошо. Не будет же она сидеть и круглосуточно караулить?
Поскольку дверь вжалась в стену и ни в какую не подается, то парень проорал этому «кулаку»: «Это ты зажал дверь, тупой урод?!» (то есть, таким словом назвал видимо неспроста, а в расчете, что в ответ промолчит это существо, находящееся на улице). Дело в том, что дверь была так сильно «вжата» в стену, что даже маленького писка было не слышно престарелой матери Ильи.
Страница
5 из 9
5 из 9
