28 мин, 41 сек 19599
— Как это ты так сделал?! — была его мама вне себя от удивления.
— Так же, как и с Гавкиным.
— Но Гавкин…
— Нет-нет-нет!
— Что…
— Я просто хотел показать на примере… Просто, чтоб ты убедилась в том, что я вполне уже взрослый и самостоятельный.
— Но я… Но как?!
— Обыкновенно! Перетащил его под искусственное небо — и — вуаля!
— Под искусственное — что?
— Ну, небо, которое не имеет «стенки».
— А это как?
— Ну, знаешь, как ночью поднимается ракета-носитель? Она несет бедный челнок, чтоб тот смог высадить космонавтов на Марс, но врезается в проклятую поверхность «клонированной» Земли, и… На той Земле случается очередной теракт. Поняла, как?
— Не очень хорошо. Про какой теракт ты говоришь?
— Ну, ведь никто не знает, из-за чего произошел взрыв! Все начинают друг на друга спирать. Искать милитаристов во враждующих между собой нациях. Ну, то есть, государствах! Но никто не знает, что, а вдруг это просто поднималась ракета-носитель из параллельной небесной сферы! Она чисто случайно разбила барьер и врезалась в поверхность Земли, находящейся в небе, которое более уменьшенного вида, чем наше!
— Наше — это какое?
— Ну, настоящее. У нас небо настоящее. Я знаю — я проверял.
— И что… — прям захватило дух у его матери, — неужели такое работает!
— Оно не работает, потому что это не работа; это жизнь. Барьеры — они живые. Если их пробьют, то они очень быстро зарастают. Правда, им больно, но зато разные по величине небеса имеют возможность делиться между собой болью. Например, если какой-то клон перетащит живого человека под «искусственное» небо, а человек там его убьет, то небо может проникнуться болью этого «клона». Оно решит, что он настоящий человек, а тот, кто его убил — подделка. И, когда убийца вернется под свое небо, то получится некая замена телами. То есть, убийца превращается в труп, а тот, кого он убил под чужим небом, «воскресает».
— Ой, как любопытно!
— Да, любопытно. Но дело в том, что этот механизм может сломаться.
— Как это — сломаться? Ведь ты же только что сказал, что это живой организм, а не искусственная машина.
— Я имею в виду, эта штука сломается, если про нее кто-то узнает.
— А что, кроме тебя про это не знает совсем-совсем никто?
— Ну, почему же? Мой друг еще знает.
— Друг… Какой друг?
— Но он точно никому не растреплет!
— Почему — точно?
— Ну, как «почему»! Он же ведь сын Калерии!
— Ах, ну да…
— Вы знакомы, — договорил он за маму.
Страница
9 из 9
9 из 9