Изгоняющая дьявола

— Уходите отсюда! — закомандовал он. — Пошли вон!

— Угомоните его…

Он наверно сам угомонять боялся, поэтому отдал команду младшим по званию. Но пацан оказался ловкий — выскользнул из рук и… Куда-то спрятался. Никто не мог понять, куда. Казалось, будто бы он исчез, потому что тот, которого малыш за руку цапнул, вдруг ни с того ни с сего принялся визжать как баба. Но не совсем «баба». У него на шее появилась кровоточащая рана. Но кровь, словно дематериализовалась. То есть, его подчиненные видели, как кровь начинает, будто бы сочиться (или высасываться), но потом ее больше не видать.

— Мы ж говорили, — перешептывались эти подчиненные между собой, — что не надо было сразу заскакивать. Надо было дождаться. — Мол, дескать, если забегать сразу, то это получится, как нападение и преступники могут начать сопротивляться.

— У вас есть аптечка? — спросил у старушки этот «кровоточащий» полицейский. — Я шею хочу перебинтовать.

Потом, когда он перебинтовал, то из другой комнаты вышел его двойник. Дело в том, что у него тоже была перебинтована шея и сквозь бинты сильно сочился «кетчуп». Дело в том, что он не просто так выскочил, а затем, что ему хотелось передразнить этого полицейского. Те, слова, которые он со своей ехидной рожей сказал его матери: «дак, значит, вы говорите, что мы ошиблись адресом?!» Дразнилка как-то так должна звучать: «Дак значит, ты говоришь, что ты у нас настоящий полицай, а я — паршивый оборотень?! Давай-ка выясним, взаправду ли это».

— Это что такое? — вылупился на него полицейский, только что перебинтовавший себе шею, чтоб остановить кровотечение.

— Мужики, — заговорил двойник, показывая пальцем на полицейского, — он ненастоящий!

— Я ненастоящий?! — по-дурацки переспросил оперативник.

— Он в меня превратился, — продолжал его двойник спокойно разглагольствовать.

— Что за бред?!

— Он кровь у меня высасывал из шеи. То есть, сначала он был пацаном маленьким, а потом цапнул меня за руку… Вот, у меня укус на руке… А потом он с понтом исчез. Вы его искали по всем углам, но подлеца нет нигде! Ну, то есть, он вампир, если вы не поняли…

— Какой вампир! Ты чё несешь…

— А ты что мямлишь! Ты смотри, сколько много я знаю! Я всё рассказал про то, кто ты такой! А ты — можешь столько же рассказать про меня? Или можешь только «чёкать», как слабоумный школьник?!

— Да это ты школьник!

— Да-да — точно школьник! Он — оборотень! Вы все слышали?!

Оперативник опять промычал какую-то глупость.

— Только он добрый вампир, — продолжал двойник тараторить. — Злые вампиры не умеют превращаться в оборотней — двоечников-двойников. А он, раз смог, то, значит, он добренький!

— Послушайте… — начал уже и оперативник взывать к окружающим. — Что он несет?

— Я даже знаю тайны, — продолжал двойник. — Эй, Сидоренко! Он у тебя котлы увел.

Сидоренко тут же вцепился в собственное запястье. Так, словно до него только сейчас дошло, что у него на руке, оказывается, нет наградных часов.

— Сидоренко, ты очень неуклюже выглядишь, когда стыдливо прикрываешься рукой. Потому что котлы не у тебя, а у этого гада! Это ему нужно рукой их прикрывать… Чтоб сослуживцы не спалили, что он стырил «котлы»!

— Ты чё… — опять промямлил этот оперативник, которого двойник подсиживает.

— Теперь поверили, что он вампир?! Ну, как нормальный человек стырит так ловко котлы? Для этого нужно быть дерьмовым чародеем! А-ха-ха-ха…

— Ну, всё, ты меня достал.

Полицейский выхватил из кобуры «пушкарь», перезарядил и… Открыл огонь по своему двойнику…

То, что натворили полицейские (открыли стрельбу из-за дурацких пустяков, на которые совершенно не стоило реагировать) называется типичным ментовским беспределом. Теперь они не могли увезти старушку в обезьянник. Теперь им самим надо было — увозить себя-любимых.

И, когда полицейские приехали в часть, то тому оперативнику, с забинтованной шеей, первым делом надо было осмотреть свою рану. Он вошел в отхожее помещение и заперся. И Сидоренко стоял в это время снаружи. Ему очень уж не терпелось разобраться с этим засранцем… Давно у него зуб на сукина сына. И хорошо повод хоть появился… Тем более, что часы наградные…

Но ублюдок всё не выходит и не выходит из сортира… Сидоренко не выдержал и дверь вынес.

Уж столько в нем гневу накипело, что готов был даже заплатить за ремонт ничтожной двери.

Но, когда он вбежал в толчок, то увидел, что мент (этот, у которого шея забинтована) лежит, а тело всё его в следах от пулевых выстрелов.

И именно в это время тело его двойника, до этого лежавшее в квартире старушки, неожиданно преобразилось. То есть, прямо на глазах у хозяйки… До этого всё тело было, как решето, а потом… Опять превратилось в ее сынишку.

И он открыл глаза, поднялся, и принялся хитренько так улыбаться.