Посвящается Корвину Кориэлю, указавшему мне на ключ, отмыкающий Кладезь Бездны тёмной музыки…
Добавить в моё избранное
28 мин, 10 сек 6717
Данная рукопись была найдена в пустой квартире N… дома… по улице … проспект, принадлежавшей Космакову Петру Сергеевичу, также известному как Тэрций Игнациус, лидеру известной группы «Шорохи Небытия», таинственно исчезнувшему из своей квартиры предположительно в ночь с 23 на 24 ноября 2014 года. Никаких следов борьбы или взлома в квартире не обнаружилось, как и каких-либо улик, указывающих на то, куда мог деться музыкант. Правда, в его спальне было открыто окно, но на асфальте, через пятнадцать этажей вниз, не было обнаружено никаких следов, проливающих свет на это тёмное дело.
Рукопись была обнаружена на письменном столе Петра и представляла собой несколько разрозненных листов, исписанных прерывистым почерком, в конце просто обрывающимся в непонятные росчерки. Текст рукописи оказался довольно фантастическим, и его сочли всего лишь следствием помешательства автора. Рядом с рукописью был обнаружен CD-диск с надписью чёрным маркером «Последняя песня», содержавший всего одну аудиозапись. Когда занимавшийся расследованием исчезновения следователь прослушал в звукоизолированной комнате эту запись, он раздробил диск на мелкие кусочки, после чего выхватил пистолет и выстрелил себе в висок. Это послужило дурным предзнаменованием, и дело об исчезновении музыканта отправили в папку нераскрытых дел, присовокупив к нему и данную рукопись.
Время моё мало, и я надеюсь, что успею дописать изложение всего того, что происходило и происходит со мной прежде, чем свершится то, к чему меня вёл каждый шаг моей жизни.
Кто я был для тех, кто слушал мои песни, приходил на мои концерты, скупал мои релизы; кто писал мне письма и пытался поймать меня после работы на улице, дабы чуть-чуть прикоснуться рукой и словом к своему кумиру? Для всех тех девочек, что визжали при виде меня на сцене и впадали в транс вместе с прыщавыми патлатыми парнями, когда «Шорохи Небытия» начинали звучать со сцены, и мой голос, обладающий странным магнетизмом и завораживающей силой, вливался во влагалища их ушей, неся с собой рассказы о том, чему не место в нашем современном рациональном мире, и гимны тем, кто чужд самой природе человека, тем не менее, нуждаясь в нём. Кто спросит их об этом, и смогут ли они дать ёмкий ответ? Но за них отвечу я: не более чем известный исполнитель, чьи песни столь любимы, милый и в то же время брутальный, автор всевозможных фантастических сюжетов, которыми изобилуют его песни. Всего лишь обычный человек, просто с богатой фантазией и уникальными композиторскими способностями.
Фантазии… До чего прямолинейно мыслит современное общество. Для всех своих фанатов я — сказочник и фантазёр, но мне и самому приходилось носить эту маску по необходимости, чтобы не явить на всеобщее обозрение все те пласты, что скрывает мой романтический образ. Если бы хоть кто-то знал, что на самом деле стоит за моими фантазиями, за моей музыкой… Раньше я не посмел бы открыть всё это, но теперь, когда из разбитых стекляшек часов Бесконечности вытекает последний песок, я просто обязан даровать миру откровение — пускай и в такой форме.
Порой у меня брали интервью различные музыкальные издания. Один из наиболее частых вопросов был таким: «Почему ни в одной вашей песне не описан реальный мир, реальная жизнь?» Глупо сформулированный вопрос, на который можно дать лишь столь же глупо сформулированный ответ. Что вы вкладываете в понятия «реальный мир», «реальная жизнь»? Если вы имеете в виду ту повседневность, скучную и рациональную, то я не вижу смысла марать её сюжетами бумагу, холсты, и уж тем более магические волны музыки. Рядом с нами есть иная жизнь; если быть точнее, иная форма существования, будь то материя или энергия. Она есть, и абсолютно чужеродна и равнодушна ко всем нашим метаниям. Немногие знают о ней, а сталкивались — и вовсе единицы. А ведь она столь же реальна, как вы или я. Хотя, пожалуй, и нашу реальность можно поставить под сомнение.
Да, после таких заявлений и крепла моя слава эксцентрика-фантазёра. Некоторые посмеивались, приписывая такие заявления чрезмерному эпатажу; иные, особенно молодые неискушённые умы, принимали всё это на веру и начинали делать вещи, после которых мне приходилось во всеуслышание заявлять, что всё это — не более чем шоу и миф, только бы взбудораженные умы не сотворили вещей, которые могут расшатать и без того хлипкие стропила нашего уютного мирка в океане ужаса бесконечности.
Как и многие мои товарищи, я начинал свой творческий путь с классического хард-рока и хэви-метала. Повзрослев, я, как опять же многие из моего окружения, увлёкся более экстремальными стилями — блэком, думом, и, что не удивительно, готикой. Я сменил имидж, сменил коллектив музыкантов и долгое время, смешивая многие стили, доносил до слушателей типичные песни на типичную для подобных стилей тематику. Но проходили дни, сливаясь в недели, месяца и года. И многое во мне менялось, не оставляя от прежнего типичного рокера с претензией на готичность всего того, что являло его суть.
Рукопись была обнаружена на письменном столе Петра и представляла собой несколько разрозненных листов, исписанных прерывистым почерком, в конце просто обрывающимся в непонятные росчерки. Текст рукописи оказался довольно фантастическим, и его сочли всего лишь следствием помешательства автора. Рядом с рукописью был обнаружен CD-диск с надписью чёрным маркером «Последняя песня», содержавший всего одну аудиозапись. Когда занимавшийся расследованием исчезновения следователь прослушал в звукоизолированной комнате эту запись, он раздробил диск на мелкие кусочки, после чего выхватил пистолет и выстрелил себе в висок. Это послужило дурным предзнаменованием, и дело об исчезновении музыканта отправили в папку нераскрытых дел, присовокупив к нему и данную рукопись.
Время моё мало, и я надеюсь, что успею дописать изложение всего того, что происходило и происходит со мной прежде, чем свершится то, к чему меня вёл каждый шаг моей жизни.
Кто я был для тех, кто слушал мои песни, приходил на мои концерты, скупал мои релизы; кто писал мне письма и пытался поймать меня после работы на улице, дабы чуть-чуть прикоснуться рукой и словом к своему кумиру? Для всех тех девочек, что визжали при виде меня на сцене и впадали в транс вместе с прыщавыми патлатыми парнями, когда «Шорохи Небытия» начинали звучать со сцены, и мой голос, обладающий странным магнетизмом и завораживающей силой, вливался во влагалища их ушей, неся с собой рассказы о том, чему не место в нашем современном рациональном мире, и гимны тем, кто чужд самой природе человека, тем не менее, нуждаясь в нём. Кто спросит их об этом, и смогут ли они дать ёмкий ответ? Но за них отвечу я: не более чем известный исполнитель, чьи песни столь любимы, милый и в то же время брутальный, автор всевозможных фантастических сюжетов, которыми изобилуют его песни. Всего лишь обычный человек, просто с богатой фантазией и уникальными композиторскими способностями.
Фантазии… До чего прямолинейно мыслит современное общество. Для всех своих фанатов я — сказочник и фантазёр, но мне и самому приходилось носить эту маску по необходимости, чтобы не явить на всеобщее обозрение все те пласты, что скрывает мой романтический образ. Если бы хоть кто-то знал, что на самом деле стоит за моими фантазиями, за моей музыкой… Раньше я не посмел бы открыть всё это, но теперь, когда из разбитых стекляшек часов Бесконечности вытекает последний песок, я просто обязан даровать миру откровение — пускай и в такой форме.
Порой у меня брали интервью различные музыкальные издания. Один из наиболее частых вопросов был таким: «Почему ни в одной вашей песне не описан реальный мир, реальная жизнь?» Глупо сформулированный вопрос, на который можно дать лишь столь же глупо сформулированный ответ. Что вы вкладываете в понятия «реальный мир», «реальная жизнь»? Если вы имеете в виду ту повседневность, скучную и рациональную, то я не вижу смысла марать её сюжетами бумагу, холсты, и уж тем более магические волны музыки. Рядом с нами есть иная жизнь; если быть точнее, иная форма существования, будь то материя или энергия. Она есть, и абсолютно чужеродна и равнодушна ко всем нашим метаниям. Немногие знают о ней, а сталкивались — и вовсе единицы. А ведь она столь же реальна, как вы или я. Хотя, пожалуй, и нашу реальность можно поставить под сомнение.
Да, после таких заявлений и крепла моя слава эксцентрика-фантазёра. Некоторые посмеивались, приписывая такие заявления чрезмерному эпатажу; иные, особенно молодые неискушённые умы, принимали всё это на веру и начинали делать вещи, после которых мне приходилось во всеуслышание заявлять, что всё это — не более чем шоу и миф, только бы взбудораженные умы не сотворили вещей, которые могут расшатать и без того хлипкие стропила нашего уютного мирка в океане ужаса бесконечности.
Как и многие мои товарищи, я начинал свой творческий путь с классического хард-рока и хэви-метала. Повзрослев, я, как опять же многие из моего окружения, увлёкся более экстремальными стилями — блэком, думом, и, что не удивительно, готикой. Я сменил имидж, сменил коллектив музыкантов и долгое время, смешивая многие стили, доносил до слушателей типичные песни на типичную для подобных стилей тематику. Но проходили дни, сливаясь в недели, месяца и года. И многое во мне менялось, не оставляя от прежнего типичного рокера с претензией на готичность всего того, что являло его суть.
Страница
1 из 8
1 из 8
