Полтергейст

Я был в растерянности. Пауза длилась недолго: лицо Нюры исказилось, и она вонзила нож мне в живот.

Я почувствовал толчок, но боли не было. Говорят, так бывает от шока. Нюра вынула нож. Я стоял, не шевелясь, готовя себя к грядущей боли и, возможно, смерти. Мне казалось, что все это ужасный сон.

Видя, что эффект не достигнут, Нюра снова всадила в меня нож. Опять ничего: ни боли, ни слабости. Я опустил взгляд на живот: две дырки в куртке, крови нет. Нюра посмотрела туда же. Потом она медленно перевела взгляд на мое спокойное лицо. Женщина стала бледнеть, ее губы затряслись, нож выпал из рук.

До меня дошло: подушка! Короткий кухонный нож не смог достать до моего тела сквозь нее. Меня спас мой маскарад.

Я широко улыбнулся. Нюра восприняла это как плохой знак: судорожно крестясь, она отшатнулась.

— Шайтан, шайтан! — зашептал Гоша, отползая к двери.

Кажется, удача снова подмигнула мне. Нужно бить козырными!

— Вам меня не одолеть! Так легко от меня не избавиться! — закричал я, делая страшное лицо и потрясая руками.

Нюра, бледная как простыня, осела на пол.

— Я — Карающий Демон, слуга самого Дьявола, — меня нехило понесло, — пришел что-бы забрать вас, грешников, в ад!

— Вах, шайтан! О-о-о…

Нюра судорожно крестилась:

— Господи помилуй меня, грешную!

— Бог уже не поможет тебе, преступница! Сдеру с тебя сейчас кожу, живьем!

Для пущей острастки, я схватил со стола нож. Глаза у Нюры закатились и она лишилась сознания. Бесчувственное тело женщины распласталось посреди кухни.

Гоша, тем временем, уже выполз из квартиры, оставив на полу красный след. Сквозь распахнутую дверь доносился приглушенный мат раненого: он пытался встать на ноги. Нельзя же позволить ему уйти так просто! Я метнул бутылку «Белизны» в сумрак подъезда, ориентируясь на звуки брани. Награда нашла героя: удар, звон стекла, шум падающего тела! Гоша кубарем скатился по лестнице, оглашая подъезд проклятьями на нерусском языке. Вскоре шум затих где-то внизу.

Заперев входную дверь, я уселся в кухне на табурет. Хозяйка квартиры лежала без движений. Сознание не торопилось возвращаться в ее тело.

Я неумолимо трезвел. Чертей не было: смылись из самой гущи событий. Что мне делать?

Вдруг, повинуясь какому-то необъяснимому, хулиганскому, но, несомненно, творческому импульсу, я схватил мыло и нож. Три минуты упорного труда и дело сделано. Теперь Нюрина голова сияла как бильярдный шар: я обрил ее наголо!

Окончание работы было отмечено мной путем испития водки прямо из бутылки. Остатки спиртного я вылил на свежевыбритую голову хозяйки.

— Ой, вой-вой! Голова горит! — завопила Нюра, приходя в себя.

— Это адское пламя жжет твои волосы.

Для пущей убедительности я подал женщине зеркало. Узрев свое лысое отражение, Нюра совсем раскисла. Глаза у нее стали пустыми.

— Ходить тебе лысой вечно, — нагнетал я, — покайся, грешница, не то хуже будет!

Бутлегерша опустилась на четвереньки и потрусила в комнату. Войдя следом, я увидел ее стоящей на коленях. Нюра судорожно разрисовывала лицо и руки шариковой ручкой. Она покрывала себя синими крестами. Женщина что-то бормотала, изо рта капали слюни.

«Спеклись» мозги у бабы!

— Иди в полицию, напиши явку с-повинной; скостят срок, — теперь я с-жалостью смотрел на нее.

— Пойду, пойду, — удивительно спокойно ответила Нюра.

— Скажи, за что ты ее так?

— Ее?

— Ну! Агрипину Злыгостеву!

— Что, я ее?

— Убила! Топором.

— Я?

Остатки ума у женщины ушли вместе с волосами.

— Ты.

— Да я.

— Убила!

— Наверное, убила.

— Так за что же?

— Всех убила.

— Кого?!

— Всех людей на Земле.

Глаза у Нюры оставались пустыми. Изо рта свисали слюни. Ее лицо, шею и руки покрывал узор из крестов.

— Пойду в полицию, — монотонно бубнила она, — потом в зоопарк, а потом в монастырь.

— А в зоопарк-то зачем? — не понял я.

— Там хорошо, — Нюра начала срывать с себя одежду.

Для меня это уже слишком. Пора на воздух!

Покидал злополучную квартирку я с тяжелыми чувствами.

На улице было темно и мокро. Спустившись с крыльца, я закурил. Интересно, куда подевались мои спутники?

— Эй, черти!? — крикнул я в дождь, с надеждой.

Из темноты вынырнуло три криминальные рожи. Эти молодчики были из тех, кто поздним вечером шатается по району без определенной цели, но с ясными намерениями.

— Ты кого, олух, чертями назвал!? — процедил тот, что был крупнее.

-?!…

Ответить я не успел, потому что мое лицо столкнулось с чьим-то кулаком…

Я приходил в себя урывками. Похмельный прибой словно бил сознание о камни реальности.