Добавить в моё избранное
26 мин, 57 сек 1672
Платформа по длине оказалась примерно равной тем, что находились в Московском метро. Однако она была гораздо ниже: я мог забраться сразу, если немного задрал бы ногу и схватился бы руками за край. Потолок имелся вертикальный и невысокий, его поддерживали четыре огромные квадратные колонны, сделанные из железобетона. Станция являлась однопутной: там, где большинство людей привыкло видеть вторую колею, стояла стена.
По платформе оказался разбросан различный мусор: бумаги, консервные банки, бетонные камни, бутылки, осколки стекла, сгнившие куски одежды, прочий металлолом — всё опять же покрывал ржавый порошок. Не понравилось мне то, что я разглядел гильзы — как от пуль, так и от снарядов, кое-где на полу явно проступали следы от взрывов ил пожаров, и на колоннах, и на стене, и на платформе виднелись следы от попаданий. Что за сражение успело тут побушевать? Запад всё-таки добрался до Советского Союза?
Через пролом в потолке виднелось небо, затянутое сплошным серо-жёлтым куполом облаков. Снаружи не доносилось ни звука, даже ветра не было слышно. Также мне удалось найти название транспортного узла: прямо в стене оказалась вырезана надпись «Фрунзенская-2». Это явно означало, что я попал в ту же Москву. В целом, станция строилась в стиле минимализма и отличалась крайне скучной безвкусицей. Намёки на величественный сталинский ампир и близко не следовало искать.
Тем не менее, сама «Фрунзенская-2, не являлась главной изюминкой этого места. Больше всего меня поразил вставший на единственном пути поезд, въехавший на станцию почему-то лишь наполовину (остальные вагоны и второй головной скрывались в следующем туннеле). Напоминал он уменьшенную копию «Сапсана», изготовленную специально для этого типа метрополитена: гладкий, как торпеда, обтекаемый, словно подводная лодка, с закругленными краями, точно космическая ракета. Двери состава оказались закрытыми, с моей позиции невозможно было разглядеть сквозь окна, что творилось внутри него.
Бьюсь об заклад, что поезд оказался новее всех встречавшихся мне до этого момента вещей и предметов: ещё различалась синяя краска с красными полосами по бокам борта, ржавая пыль не такими плотными слоями покрывали стёкла и корпус машины. На носу головного вагона чёрной краской нанесли заводское клеймо: «РМ-04».
Я забрался на платформу, выключив фонарик: света, проходящего с потолка, имелось достаточно. Когда я проходил вдоль края платформы, приближаясь к скоростному поезду, за второй колонной меня ждала весьма неприятная находка. Прислонившись к бетону, у опоры сидел скелет в проржавевшей каске. В руках мертвец сжимал также проржавевшую пародию на АК-47, больше напоминавшую ранние неудачные образцы этого легендарного автомата. В виске у скелета находился огромный пролом, большая часть правых рёбер была выдрана и разбросана неподалёку, челюсть будто застыла в немом отчаянном крике. Я недоверчиво попятился от останков. Подойдя к закрытым дверям состава, я вновь включил фонарик и посветил вглубь через чёрные, точно тонированные, стёкла. И мигом отпрянул, как ошпаренный кипятком.
Вагон «РМ-04» был напрочь забит человеческими костями. Скелетами, скрестившимися и соединившимися в разных позах. Они различались и в то же время напоминали единое костное образование. Создавалось ощущение, что какой-то безумец битком набил людской массой этот состав, с трудом запер двери перед кричащей и визжащей от животного ужаса толпой, а затем мгновенно поджарил её на высочайшей температуре, оплавил тела и преобразовал получившуюся уродливую массу в единый объект. Я проходил, стараясь не пропустить ни метра, заглядывал сквозь каждое окно каждого вагона и везде наблюдал одну и ту же картину, поражающую разум липким холодным страхом. Все покойники взымали руки вверх, как в безнадёжной молитве. У всех в жутком вопле раскрылись рты. Те, кто встал вплотную к окнам или дверям, костяшками пальцев упирались в целые стёкла цепкой хваткой, будто всё ещё надеясь выбраться наружу. Все покрылись ржавчиной.
Дойдя до конца видимой стороны поезда, я дрожащей рукой провёл тыльной стороной ладони по лбу. Несмотря на царившую здесь рыхлую прохладу, у меня выступил пот. Справа от нового туннеля во мрак спускались эскалаторы, высоту которых определить я был не в состоянии. При взгляде на эти застывшие навеки ступени моё тело пробил режущий озноб, кожа покрылась мурашками. Передвижная лестница всем своим видом казалась мне входом в ад.
«Не надо было сюда прекратить. Это не метро. И даже не станция. Это могила. Огромная сплошная могила»…
Сердце чуть не выскочило из груди, когда что-то грохнулось в низу эскалаторов. Едва слышно взвыв, я попятился назад, чувствуя, что страх змеиным ядом вот-вот парализует меня. Послышалось какое-то сопение или кряхтение, я, пытаясь не шуметь, вырубил свет и спрятался за предпоследней от выхода колонной. Стал раздаваться мерный шаг, словно кто-то медленно поднимался наверх.
По платформе оказался разбросан различный мусор: бумаги, консервные банки, бетонные камни, бутылки, осколки стекла, сгнившие куски одежды, прочий металлолом — всё опять же покрывал ржавый порошок. Не понравилось мне то, что я разглядел гильзы — как от пуль, так и от снарядов, кое-где на полу явно проступали следы от взрывов ил пожаров, и на колоннах, и на стене, и на платформе виднелись следы от попаданий. Что за сражение успело тут побушевать? Запад всё-таки добрался до Советского Союза?
Через пролом в потолке виднелось небо, затянутое сплошным серо-жёлтым куполом облаков. Снаружи не доносилось ни звука, даже ветра не было слышно. Также мне удалось найти название транспортного узла: прямо в стене оказалась вырезана надпись «Фрунзенская-2». Это явно означало, что я попал в ту же Москву. В целом, станция строилась в стиле минимализма и отличалась крайне скучной безвкусицей. Намёки на величественный сталинский ампир и близко не следовало искать.
Тем не менее, сама «Фрунзенская-2, не являлась главной изюминкой этого места. Больше всего меня поразил вставший на единственном пути поезд, въехавший на станцию почему-то лишь наполовину (остальные вагоны и второй головной скрывались в следующем туннеле). Напоминал он уменьшенную копию «Сапсана», изготовленную специально для этого типа метрополитена: гладкий, как торпеда, обтекаемый, словно подводная лодка, с закругленными краями, точно космическая ракета. Двери состава оказались закрытыми, с моей позиции невозможно было разглядеть сквозь окна, что творилось внутри него.
Бьюсь об заклад, что поезд оказался новее всех встречавшихся мне до этого момента вещей и предметов: ещё различалась синяя краска с красными полосами по бокам борта, ржавая пыль не такими плотными слоями покрывали стёкла и корпус машины. На носу головного вагона чёрной краской нанесли заводское клеймо: «РМ-04».
Я забрался на платформу, выключив фонарик: света, проходящего с потолка, имелось достаточно. Когда я проходил вдоль края платформы, приближаясь к скоростному поезду, за второй колонной меня ждала весьма неприятная находка. Прислонившись к бетону, у опоры сидел скелет в проржавевшей каске. В руках мертвец сжимал также проржавевшую пародию на АК-47, больше напоминавшую ранние неудачные образцы этого легендарного автомата. В виске у скелета находился огромный пролом, большая часть правых рёбер была выдрана и разбросана неподалёку, челюсть будто застыла в немом отчаянном крике. Я недоверчиво попятился от останков. Подойдя к закрытым дверям состава, я вновь включил фонарик и посветил вглубь через чёрные, точно тонированные, стёкла. И мигом отпрянул, как ошпаренный кипятком.
Вагон «РМ-04» был напрочь забит человеческими костями. Скелетами, скрестившимися и соединившимися в разных позах. Они различались и в то же время напоминали единое костное образование. Создавалось ощущение, что какой-то безумец битком набил людской массой этот состав, с трудом запер двери перед кричащей и визжащей от животного ужаса толпой, а затем мгновенно поджарил её на высочайшей температуре, оплавил тела и преобразовал получившуюся уродливую массу в единый объект. Я проходил, стараясь не пропустить ни метра, заглядывал сквозь каждое окно каждого вагона и везде наблюдал одну и ту же картину, поражающую разум липким холодным страхом. Все покойники взымали руки вверх, как в безнадёжной молитве. У всех в жутком вопле раскрылись рты. Те, кто встал вплотную к окнам или дверям, костяшками пальцев упирались в целые стёкла цепкой хваткой, будто всё ещё надеясь выбраться наружу. Все покрылись ржавчиной.
Дойдя до конца видимой стороны поезда, я дрожащей рукой провёл тыльной стороной ладони по лбу. Несмотря на царившую здесь рыхлую прохладу, у меня выступил пот. Справа от нового туннеля во мрак спускались эскалаторы, высоту которых определить я был не в состоянии. При взгляде на эти застывшие навеки ступени моё тело пробил режущий озноб, кожа покрылась мурашками. Передвижная лестница всем своим видом казалась мне входом в ад.
«Не надо было сюда прекратить. Это не метро. И даже не станция. Это могила. Огромная сплошная могила»…
Сердце чуть не выскочило из груди, когда что-то грохнулось в низу эскалаторов. Едва слышно взвыв, я попятился назад, чувствуя, что страх змеиным ядом вот-вот парализует меня. Послышалось какое-то сопение или кряхтение, я, пытаясь не шуметь, вырубил свет и спрятался за предпоследней от выхода колонной. Стал раздаваться мерный шаг, словно кто-то медленно поднимался наверх.
Страница
6 из 8
6 из 8
