Слепой

Он даже слышал, как дребезжат стекла от ветра. Сегодня сильный ветер и он это знал.

Все-таки удивительна природа человека, потерял зрение, приобрел слух и обоняние. Они замещали ему зрение, хотя если честно он скучал по цветам, по образам перед глазами, по буквам, которые превращались в слова, по цифрам, которыми можно считать. Теперь он не мог заниматься бизнесом, но хорошо, что его сын, Борис, занялся его обувной фабрикой. Как говорил сам Борис, продажи идут хорошо и недавно они еще приобрели два магазина. Кирилл Александрович был рад этому. Но он бы все продал за зрения.

Усевшись поудобнее в кресле, он, который раз вспоминал, как лишился зрения. Ничего особенного не было, не авария, не хулиганы, вообще никаких травм. Где-то месяц тому назад Кирилл Александрович, точно не помнил, потому что время потеряла свое значение, после потери зрения. Они устраивали презентацию, в новом магазине. Пригласили всех бизнесменов, банкиров и бандитов, сделали все респектабельно и мило, для деловых и непринужденных разговоров. Ну, все как обычно. Вот, только водка оказалось некачественная. Половина гостей отравилась ядовитым продуктом. Им стало плохо прямо на презентации, пришлось вызывать скорую помощь. Многие отделались легким испугом, а некоторые люди лишились зрения, хотя не лишились жизнью. Врачи сказали, что им еще повезло. Легко отделались.

После этого Кирилл Александрович постоянно находился в уныние. Нет, он не жаловался и не бурчал на свою жену. Он молча, глотал слюни той прошлой жизни. По большому счету он жил прошлым, и замкнутость стало его яркой чертой.

Кирилл, иди есть, — крикнула с кухни жена Люда.

Иду, дорогая, — меланхолично сказал он.

Взял рядом лежащую трость, поискал по столу темные очки. Надел их на лицо и пошел на кухню, направляя трость чуточку вперед, дабы вовремя найти преграду на его пути. Кириллу Александровичу не нужна была, ни трость, ни темные очки — жена заставила. Он знал свою квартиру, как пять пальцев. Просто один раз он упал и разбил себе лоб, а все из-за проклятого кота, которого он терпеть не мог, и кот отвечал ему взаимностью. И тогда Люда заставила ходить с тростью. А очки, чтоб ее не пугать. Однажды выказала недовольство, что у Кирилла Александровича, глаза мертвого. И чтоб ее не пугать, он всегда носил их, когда выходил к жене.

Осторожно, Кирилл, здесь стул, — сказала она и подхватила за руку.

Люда, — захныкал он, — я же не инвалид, чтоб мне уделяли столько внимания.

Не говори глупостей, — сухо сказала она, и чуть ли не силой усадила его на стул.

Они ели молча. Каждый думал о своем. У каждого своя хандра. Что-то не так шло у них с Людой. Все изменилось, когда он ослеп. Они мало разговаривали. Она была дома, как на работе, а он сидел рядом с ней. Можно сказать, виделись только за ужином. Сексом они почти не занимались. Кириллу Александровичу больше не хотелось этим заниматься, потому что чувствовал, что Люде неприятно заниматься любовью с инвалидом. Они жили в разных мирах. У каждого свои интересы и, наверное, у каждого своя судьба.

Когда они поели, Кирилл Александрович поблагодарил за прекрасный ужин.

Люда, подойди ко мне, — серьезно заговорил он.

Она подошла к нему и протянула руки. Он сразу же нашел их. Ему хотелось плакать. В такие минуты его не достаток мучил, как зубная боль. А у нее такие нежные и прекрасные руки. Его пальцы гладили эти руки, постоянно, с того самого злосчастного дня. Это успокаивала его, и открывшаяся рана в сердце снова затягивалась.

Люда, у тебя такие нежные руки, — начал разговор Кирилл Александрович. — Какие у тебя нежные руки. Я люблю их гладить, они мягкие и прекрасные. У тебя золотые руки, Люда, золотые.

Люда выдернула руки.

Я знаю, — резко сказал она, а потом смягчилась. — Я знаю, дорогой. Но когда ты так говоришь со мной, я начинаю тебя бояться. Ты похож в это время на маньяка-людоеда.

Прости меня, — хрипло сказал он.

Из его глаза потекли слезы, но они были сухие, они были мертвыми, ибо в них не отражался окружающий мир. А внутри как не свети фонариком, не возможно разглядеть внутренний мир. «Познай самого себя», — говорил Сократ. Это истина еще и через тысячу лет будет актуальна.

Знаешь, ты второй человек, которому я доверяю. Я еще доверяю сыну, и больше никому, — это было сказано, как тайно за семью печатями.

Ты говорил мне это не однократно, — раздраженно сказала она.