29 мин, 23 сек 3271
Команчи выгнали его из племени, теперь он живет в пустыне.
— Зачем ты притащил сюда этот кусок дерьма? — презрительно глянул на старика Хилдерман.
— Он пришел наниматься к Майлсу. И говорит, что видел четырех всадников, мистер. Но я плохо знаю язык команчей, чтобы понять все, что он болтает.
— Вот как? Бенсон, спускайся, спроси, где он их видел? — Хилдерман сдвинул шляпу на затылок и шагнул к старику. — Скажи, что я дам доллар, если расскажет точно все, как было.
Бенсон заговорил со стариком. После нескольких фраз помощник повернулся к боссу. Лицо его было растерянно:
— Он сказал: все четверо поехали к Каньону Костей.
Люди Хилдермана переглянулись:
— Врет, чертов индеец.
— А если нет?
— Проклятое место, — проронил кто-то. — Они мертвецы, если отправились туда.
— А ну, заткнитесь все, — рявкнул шериф. — Значит, уцелели все… Спроси, когда он их видел?
— Он говорит: совсем недавно.
— Вот оно что. Эти подонки думают, что там я их не достану! Они ошиблись. Солнце садится, парни, — сказал шериф. — Времени мало. Если поспешим, мы догоним их до темноты. По коням!
Индеец заговорил, указывая в сторону гор.
— Что он там лепечет? — спросил Хилдерман, взобравшись в седло.
— Он сказал: не надо ходить за ними. Они уже мертвецы, — сказал Бенсон.
— Тогда это избавит нас от хлопот, — усмехнулся шериф. — Хотя я хотел лично вздернуть кое-кого из них.
Старик снова залопотал, размахивая костлявыми руками. Похожие на птичьи когти пальцы ударяли в смуглую тощую грудь, словно пытаясь добраться до сердца.
— Он говорит: нельзя идти за ними, — перевел Бенсон. — Умрут все, кто войдет в каньон. Манингачи вырвет нам сердца.
— Что за Манингачи? — спросил кто-то.
— Хватит слушать индейские сказки, — оборвал шериф. — Там мое золото. По коням!
Старик смотрел вслед удалявшимся всадникам. Словно высеченное из красного камня, лицо индейца оставалось бесстрастным. Он что-то прошептал и побрел в город.
— Мы приехали, — сказал Винки.
Всадники остановили коней. Вход в каньон был узок и в свете заходящего солнца походил на врата ада: красные, цвета яркой крови, скалы и проход: черная, непроницаемая для взгляда, треугольная дыра. В желтом песке неподалеку торчали насыпанные из камней курганы, в центре которых возвышались тотемы — грубые, раскрашенные деревянные идолы с кучами костей вокруг.
— Койоты здесь жирные, должно быть, — заметил Бэнкс.
— Дальше команчи не ходят, — оглядываясь, проговорил Сандерс. — А они не трусы. Кто-нибудь из вас видел трусливого команча?
— Я вижу только трусливого белого, — презрительно процедил Кондор. — Поехали быстрей, сдается мне, Хилдерман уже понял, что к чему.
Въехать в каньон в седле было невозможно: всадник рисковал разбить голову о низкий каменный потолок. Винки спешился первым и решительно шагнул во тьму, ведя лошадь в поводу.
— Давай, Кич, — сказал Кондор. — Ты следующий.
— Это почему?
— Сам догадайся.
Они замерли, глядя друг на друга.
— Я к тебе спиной не повернусь, Кондор, — сказал, играя желваками, Кич. — Иди первым сам.
— Нет, ты пойдешь! — выплюнув соломинку, Бэнкс шагнул к нему. Кич сжал кулаки. Джек протянул руку, схватив его за плечо:
— Хватит, парни. Иди спокойно, Кич, а я пойду между вами.
Поначалу узкий, проход постепенно ширился, а вскоре Джек увидел небо: синее, с россыпью ярких звезд. Приближалась ночь.
Винки ждал неподалеку. Папироса тлела в его крепких зубах.
— Вот мы и на месте, — сказал он, выдыхая дым. — Можно сесть на коней.
Джек с облегчением взобрался в седло. В нем он чувствовал себя уверенней. Звук копыт эхом отражался от стен ущелья.
— Почему индейцы так боятся этого места? — прервал молчание Бэнкс, разглядывая отвесные стены каньона. Сразу после тесного прохода скалы раздались вширь, и глазам открылся каньон: древние, изломанные временем базальтовые стены поднимались на сотню футов, темной громадой нависая над головами путников.
— Индейские сказки, — сказал Винки. — Кто-то кого-то пристрелил, койоты обглодали кости, а говорят, будто здесь живет чудовище, невиданный зверь.
— Что за зверь? — спросил Сандерс. — Что ты слышал? Расскажи.
— Индейцы зовут его Манингачи, это значит: орел-змей.
— Разве такое бывает? — удивился Кич.
— Вот видишь, даже ты понял это сам, — усмехнулся Винки. — Как думаете, когда шериф поймет, куда мы поехали?
— Думаю, уже понял, — сказал Джек. Он уловил насмешку Пройдохи и опасался, что вспыльчивый Кич может затеять стрельбу из-за пустяка. Но в этом месте забияке Сандерсу было не по себе: он закусил губу и озирался по сторонам.
— Тогда другой вопрос, — Винки повернулся к товарищам.
— Зачем ты притащил сюда этот кусок дерьма? — презрительно глянул на старика Хилдерман.
— Он пришел наниматься к Майлсу. И говорит, что видел четырех всадников, мистер. Но я плохо знаю язык команчей, чтобы понять все, что он болтает.
— Вот как? Бенсон, спускайся, спроси, где он их видел? — Хилдерман сдвинул шляпу на затылок и шагнул к старику. — Скажи, что я дам доллар, если расскажет точно все, как было.
Бенсон заговорил со стариком. После нескольких фраз помощник повернулся к боссу. Лицо его было растерянно:
— Он сказал: все четверо поехали к Каньону Костей.
Люди Хилдермана переглянулись:
— Врет, чертов индеец.
— А если нет?
— Проклятое место, — проронил кто-то. — Они мертвецы, если отправились туда.
— А ну, заткнитесь все, — рявкнул шериф. — Значит, уцелели все… Спроси, когда он их видел?
— Он говорит: совсем недавно.
— Вот оно что. Эти подонки думают, что там я их не достану! Они ошиблись. Солнце садится, парни, — сказал шериф. — Времени мало. Если поспешим, мы догоним их до темноты. По коням!
Индеец заговорил, указывая в сторону гор.
— Что он там лепечет? — спросил Хилдерман, взобравшись в седло.
— Он сказал: не надо ходить за ними. Они уже мертвецы, — сказал Бенсон.
— Тогда это избавит нас от хлопот, — усмехнулся шериф. — Хотя я хотел лично вздернуть кое-кого из них.
Старик снова залопотал, размахивая костлявыми руками. Похожие на птичьи когти пальцы ударяли в смуглую тощую грудь, словно пытаясь добраться до сердца.
— Он говорит: нельзя идти за ними, — перевел Бенсон. — Умрут все, кто войдет в каньон. Манингачи вырвет нам сердца.
— Что за Манингачи? — спросил кто-то.
— Хватит слушать индейские сказки, — оборвал шериф. — Там мое золото. По коням!
Старик смотрел вслед удалявшимся всадникам. Словно высеченное из красного камня, лицо индейца оставалось бесстрастным. Он что-то прошептал и побрел в город.
— Мы приехали, — сказал Винки.
Всадники остановили коней. Вход в каньон был узок и в свете заходящего солнца походил на врата ада: красные, цвета яркой крови, скалы и проход: черная, непроницаемая для взгляда, треугольная дыра. В желтом песке неподалеку торчали насыпанные из камней курганы, в центре которых возвышались тотемы — грубые, раскрашенные деревянные идолы с кучами костей вокруг.
— Койоты здесь жирные, должно быть, — заметил Бэнкс.
— Дальше команчи не ходят, — оглядываясь, проговорил Сандерс. — А они не трусы. Кто-нибудь из вас видел трусливого команча?
— Я вижу только трусливого белого, — презрительно процедил Кондор. — Поехали быстрей, сдается мне, Хилдерман уже понял, что к чему.
Въехать в каньон в седле было невозможно: всадник рисковал разбить голову о низкий каменный потолок. Винки спешился первым и решительно шагнул во тьму, ведя лошадь в поводу.
— Давай, Кич, — сказал Кондор. — Ты следующий.
— Это почему?
— Сам догадайся.
Они замерли, глядя друг на друга.
— Я к тебе спиной не повернусь, Кондор, — сказал, играя желваками, Кич. — Иди первым сам.
— Нет, ты пойдешь! — выплюнув соломинку, Бэнкс шагнул к нему. Кич сжал кулаки. Джек протянул руку, схватив его за плечо:
— Хватит, парни. Иди спокойно, Кич, а я пойду между вами.
Поначалу узкий, проход постепенно ширился, а вскоре Джек увидел небо: синее, с россыпью ярких звезд. Приближалась ночь.
Винки ждал неподалеку. Папироса тлела в его крепких зубах.
— Вот мы и на месте, — сказал он, выдыхая дым. — Можно сесть на коней.
Джек с облегчением взобрался в седло. В нем он чувствовал себя уверенней. Звук копыт эхом отражался от стен ущелья.
— Почему индейцы так боятся этого места? — прервал молчание Бэнкс, разглядывая отвесные стены каньона. Сразу после тесного прохода скалы раздались вширь, и глазам открылся каньон: древние, изломанные временем базальтовые стены поднимались на сотню футов, темной громадой нависая над головами путников.
— Индейские сказки, — сказал Винки. — Кто-то кого-то пристрелил, койоты обглодали кости, а говорят, будто здесь живет чудовище, невиданный зверь.
— Что за зверь? — спросил Сандерс. — Что ты слышал? Расскажи.
— Индейцы зовут его Манингачи, это значит: орел-змей.
— Разве такое бывает? — удивился Кич.
— Вот видишь, даже ты понял это сам, — усмехнулся Винки. — Как думаете, когда шериф поймет, куда мы поехали?
— Думаю, уже понял, — сказал Джек. Он уловил насмешку Пройдохи и опасался, что вспыльчивый Кич может затеять стрельбу из-за пустяка. Но в этом месте забияке Сандерсу было не по себе: он закусил губу и озирался по сторонам.
— Тогда другой вопрос, — Винки повернулся к товарищам.
Страница
3 из 9
3 из 9