Возвращение в Лиссонвилль

Дорога на Лиссонвилль ответвлялась от основной трассы за полмили от Уинхеда. Даже если он пойдет пешком, потратит от силы часа три-четыре — не больше, а ходить ему не привыкать: уж столько миль он прошел, столько дорог за три года истоптал, что сбился со счета.

Тони еще помнил этот поворот. Они с Лиззи частенько останавливались возле него, прощаясь. Сколько же лет это было назад? Три. А кажется вечность. Он пообещал Лиззи, что, как только вернется, сразу же приедет к ней.

Интересно, узнает она его или нет?

А он её?

Лиззи подарила ему свою фотографию. На ней она в розовом с оборочками платье возле какой-то пышной вековой сосны. Девочка-подросток. Ей было тогда восемнадцать. Сейчас за двадцать. Настоящая женщина. Вспомнит ли она его?

В первом письме Лиззи призналась, что он был ее первым мужчиной. Это письмо, как и остальные одиннадцать, он до сих пор хранит в рюкзаке. На дне. Завернутые в полиэтиленовый пакет. Все двенадцать писем. За три года. Может, она написала и больше, но к нему дошли лишь двенадцать. По письму в квартал? Реже. Однако они так помогали ему ТАМ выжить.

Проклятая война, как она обесценивает человека!

Тони посмотрел назад. Уинхед почти совсем скрылся за холмом. Выглядывали лишь редкие крыши домов да высокие антенны. А вокруг, на десятки миль — степь, изредка прорезанная жидкой желтой порослью. Хорошо, хоть перевалило за полдень и жара постепенно начинает спадать.

Тут ему показалось, что на повороте возник белый полицейский «форд». Неужели коп всерьез решил его преследовать? Тони быстро съерзнул в кювет и стал оттуда наблюдать за полицейской машиной. Но она не поехала по дороге на Лиссонвилль, а, постояв несколько минут у развилки, развернулась и направилась обратно в Уинхед.

Интересно, заметили его в машине или нет? Наверное, нет. Иначе подъехали бы сюда и снова доставали своими дурацкими вопросами: куда, зачем. Противно! Что он такого недозволенного сделал, что должен скрываться, как преступник? Ничего. А раз ничего, нечего тогда и доставать.

Тони выбрался обратно на дорогу, стряхнул с брюк сухую траву. Где-то в вышине, как знамение, заверещал жаворонок. Тони попытался отыскать его в небесах, но тщетно: тот словно слился с бархатной голубизной, и даже легкие белые облачка будто застыли.

Надо идти — скоро начнет темнеть, а ночевать в степи совсем не хочется.

Тони прибавил шагу. Ему уже не терпелось поскорее увидеть Лиззи. Чем ближе он подходил к Лиссонвиллю, тем увереннее был в том, что Лиззи его сразу узнает. Она просто не сможет его не узнать, он же был ее первым мужчиной!

Маленькие, приземистые домики Лиссонвилля, обсаженные редкой зеленью, показались часов в шесть вечера. Тони взбодрился и несколько замедлил шаг. Его захлестнуло теплое чувство узнавания. Этот городок не был для него родиной, но стал частичкой его души, потому что в нем жила его девушка, Лиззи Кроуфорд, которая — он ничуть не сомневается в этом — ждала Тони все эти долгие, ужасные три года.

Три года! Для кого-то они пролетели, как три дня, для кого-то, как три недели. Тони, кажется, помнит каждый день этих лет. Каждый день…

Тони вступил в городок. Лиссонвилль, кажется, совсем не вырос за те три года, что Тони не был здесь. Скорее даже, оскудел. Хотя основные строения остались.

Вон вдали тускло сереет шпиль местной церкви. Неподалеку от нее одноэтажный полицейский участок и небольшое уютное кафе Томаса Пейна. В нем Тони впервые увидел Лиззи. Она работала там официанткой. При прощании Тони купил ей шелковый ярко-алый платок. Лиззи с благодарностью поцеловала Тони.

Чуть ниже, у яра, скромная гостиница с отдельными номерами во дворе. Там останавливался Тони, так как у Лиззи была больна мать. Теперь ее нет. Два года назад Лиззи похоронила ее. То письмо было, наверное, самым тяжелым. Оно несло столько печали и отчаяния, столько мольбы!

Лиззи просила Тони скорее возвращаться к ней, но разве он волен был тогда решать — остаться или вернуться? Он был солдат. Грыз влажную землю, пил болотную жижу, маскировался в сочных джунглях и мог только мечтать о том, что когда-то снова окажется здесь.

Тони отправил в ответ длинное письмо, полное любви и сострадания, в надежде, что оно достигнет адресата и облегчит боль в сердце Лиззи. Наверное, так оно и было. И Лиззи от его слов стало тогда легче.

А сколько раз он без писем повторял эти слова после боя, без уверенности, что она услышит их?

Да, Лиссонвилль ничуть не изменился. Те же неприхотливые деревянные домики, те же белые, потускневшие на солнце невысокие деревянные заборчики и зеленые газоны перед ними. Разве только краска на домах чуть облупилась да газоны запущены. Видно, городок вымирает, раз никто не в состоянии обновить даже краску.

Тони свернул налево, в сторону церкви, и вторично за этот день удивился: он прошел почти половину Лиссонвилля и еще не встретил ни одной живой души!