Местная байка

Так закончился третий день работ. Они поужинали, посидели немного с остатками текилы и отправились на боковую. Можно сказать, что вечер отметился только необычным разговором с Бобом.

— Эй, ты что-то плохо выглядишь! По ночам не спишь? — сказал он как-то лукаво, потом ещё прибавив. — Тебя мучает Лекс?

Катя, покраснела, отвела глаза и, бросив: «Не в том дело», пошла прочь.

— Так всё же, что такое? — не отставал негр, схватив её за руку. — Может… ты видела её?

Катя, вздрогнула. Она уже хотела подбирать слова, чтобы начать у Боба что-то выспрашивать. Но тот опередил её, в наигранно-мягких тонах сказав:

— Кейт, ты же знаешь, их не бывает! — и хитро подмигнул, оставив девушку в замешательстве.

Она никак не засыпа́ла, ворочаясь с боку на бок, слушая ночной ветер, перебирая мысли: «А было ли? Во сне или наяву?». Потом ей снова снился поезд.

Медленно и осторожно Катя шла от павильона, стараясь сильно не шуметь, но шаркая опавшей листвой. И ярмарочная площадь оживала, наполняясь светом, расцветая красочными тонами. Прилавки, украшенные огоньками, так и манили подойти попробовать их угощение, но Катя продолжала путь, не удостаивая их взглядом… Потому что она шла к особой цели.

Впереди показался шатёр с треугольными красно-синими флажками, натянутыми вдоль карниза. С аппетитными сладостями, торчащими из подставок на витрине. И с огромным котлом карамели для глазирования спелых яблок на пластиковых черенках. Катя повернула влево и увидела миниатюрный состав, наполненный детворой.

Он выглядел совсем нормально: ни ржавчины, ни вмятин на тележках с мультяшными рисунками бортах. Лишь два свободных места осталось в последнем вагоне. А контролёр уже готов к отправке, подняв одну ладонь, другой взявшись за рычаг.

Катя поспешно подошла к поезду, растолкав сгрудившуюся толпу. Чувствуя дежавю, она залезла в последнюю тележку. Состав тронулся и стал набирать скорость, начиная бег по овалу рельс. Почему-то Кате стало страшно.

Паровоз сделал один круг и пошёл на второй, вновь неотвратимо приближаясь к палатке с флажками. Кате отчаянно захотелось, чтобы он остановился. Но поезд неуклонно продолжал ход, почти достигнув палатки со свежей порцией яблок, готовых окунуться в чан с расплавленной карамелью. Катя уже различала, какие именно стояли конфеты на прилавке. Видела тень хозяина, выступившую меж краев тента. Она изо всех сил впилась взглядом в эту фигуру, пытаясь разобрать её лицо. Понять, почему от неё бегут мурашки по коже… Тут она проснулась.

Словно разряд тока ударил Катю, когда она взглянула на вход в павильон. Между стеной и фанерой, пряча в тени черты, маячила большая фигура.

У девушки всё сжалось в груди, и на губах застыл рвущийся наружу крик. Потом она услышала шёпот: «Хей! Не бойся!», и поняла, что это всего лишь её иностранный коллега.

— Иди сюда! Я хочу кое о чем поговорить, — сказал Боб.

«Неужели он тоже её видит?!» — обрадовалась Катя и вылезла из постели.

— Что ты хочешь мне рассказать? Ты что-то видел? — взволнованно шептала она, вглядываясь в лицо негра, почти неразличимое во тьме.

— Ш-ш-ш! Подожди. Пойдем со мной! — он взял её за руку и повёл за павильон.

Катя едва поспевала за Бобом, всё дальше уводившим её вглубь парка. Но ей не было страшно, она надеялась, что получит облегчение, выговорившись и сбросив с себя часть ночных кошмаров. Она мечтала, что найдет, наконец, поддержку и дружеское плечо, ведь так стеснялась рассказать всё кому-то, опасаясь прослыть ненормальной. Они остановились возле сломанного состава — там, где ещё остались неспиленные кусты — и Боб заговорил:

— Кейт, ты мне нравишься. Я помогал тебе. Готовил, пока ты спала. А за услужливость надо платить. Понимаешь, чего я хочу?

Как гром с неба прозвучали эти слова, но было слишком поздно. Боб набросился на неё, обхватив здоровыми ручищами и повалив на землю. Она пыталась вырваться и закричать, но, учитывая габариты Боба, это было сложно. Он намертво впечатал её в землю, больно придавив весом своего тела, зажав ей рот ладонью и засопев над ухом, избавляясь от одежды. Слезы брызнули у Кати из глаз. Уткнувшись лбом в пыль, она зарыдала, виня себя за глупость.

Вдруг что-то изменилось. Вокруг посветлело (а может, это у Кати в глазах заплясали пятна — предвестники обморока). Давление сверху ослабло, и девушку омыло волной колючего морозца, иглами пробежавшегося по коже. Катя услышала какое-то бульканье, клокотание и затем лёгкие хрустальные щелчки, словно что-то кипящее растекалось в стороны, тут же замерзая и растрескиваясь на ледяной поверхности. До Катиной макушки дотронулось что-то мягкое, невесомое и немного скользкое. Тяжесть навалившегося тела пропала, и вслед за звуками судорожной возни раздался топот ног убегавшего человека. Катя с трудом приподнялась и открыла глаза.

Ночь отступила, озаренная тёплым мистическим светом.