Местная байка

Искорёженный состав напоминал гигантскую мёртвую гусеницу, скрученную в агонии, а с перекошенного, вдавленного капота с огромной радостью под градусом безумия на Катю взирала рожа с провалами пустых глаз.

Девушка встала столбом. А вот Лёша веселился. «Давай сфоткаемся!» — тормошил он её, так и порываясь подойти к страшному реликту.

— Нет, что-то не хочется… Не полезу я на эту дрянь!

— Ну, смотри сама! Эй, Пип, щёлкни меня тоже! — он ловко прыгнул на бок смятого вагона.

Пока парни фотографировались, Катя не сводила глаз с паровоза. Весь покрытый ржавчиной и пылью он лежал посреди обломков вырубленного кустарника. «Сколько лет ты здесь пробыл нетронутый, медленно разлагаясь под струями дождя? Почему не был убран, продан, увезён, как другое ярмарочное оборудование?» Поверженный гигант молчал, и девушка не смела приблизится, чтобы получше рассмотреть его. Зато она заметила одну деталь.

Хоть рельсы проржавели и ушли под землю, на её поверхности ещё прослеживался контур дороги. Дороги в форме овала. А справа, прямо перед тягачом — с той стороны, куда он завалился, утянув и вагоны — один из рельсов не был целый. Его кусок выгнулся, встопорщился, переломился пополам и торчал вверх покорёженной дугой, хищно нацелившейся в небо остриём. «Странно… Может, это и есть причина разрушения? Но тогда, выходит, не хулиганы разворотили аттракцион после закрытия парка»… Катя поспешно прогнала догадки, ведь ей и без того хватало ночных кошмаров.