Местная байка

Не понимая толком, что происходит, Катя на автомате ляпнула:

— Давай.

— Знаешь, Кейт, мне так скучно… Расскажи мне историю!

— Историю? — пробормотала Катя, покрывшись мурашками.

— Да! Волшебную историю!

Девочка подалась назад, весело кружась. Её платье раздулось колоколом, на миг вновь рассыпаясь по кромке лёгким туманом. У Кати потемнело в глазах. Но девочка не унималась и теперь подошла вплотную.

— Мне так одиноко здесь и грустно… развесели меня, Кейт! Ну, пожа-а-алуйста!

Та хотела было ответить, но в лице ребёнка что-то изменилось, и вдруг показалось, что от него веет холодом.

— Если не расскажешь, мы заберём… его!

Призрак вскинул руку, указывая Кате за спину. Её взгляд пополз в этом направлении, но тут же метнулся обратно. Где-то повыше и левее головы ребёнка ей почудилось движение. Словно колебание горячего воздуха на солнце. Но только солнца здесь не было, вокруг царил полумрак, и волны за девочкой отдавали ещё бо́льшей чернотой. Катя холодела, наблюдая, как что-то бесформенное перемещается в пространстве, переливаясь теменью, и в верхней его части колышутся две области посветлее, напоминая пару пустых глазниц.

Катя вновь покосилась на Лёшу, почему-то изо всех сил стараясь не подать виду, что замечает, как тень разделилась, и одна её часть длинным размытым щупальцем потянулась ей за спину. Тут она не выдержала и совсем развернулась к парню.

Тень легла на его щиколотку, выглянувшую из-под спальника. Она как бы окутала, обняла её, покрыв кожу бурлящим слоем. Лекс замычал во сне, его лицо скривилось, как от боли, но он не открыл глаза, а лишь заметался под спальником, как в кошмаре.

Ледяной страх сковал Катерину. Она с трудом повернулась к мило, как ни в чём не бывало улыбавшейся Энн и произнесла:

— Сказку? Хорошо. Будет тебе сказка. Жила была Красная Шапочка…

Катя не знала, как долго пересказывала эту историю, с трудом подбирая слова и внимательно следя за тем, как меняется выражение лица Энн. Когда та смеялась, щупальце отступало от Лёши, нехотя сползая с пальцев его ног. Когда девочка хмурилась, тьма наступала вновь, карабкаясь выше по телу, и парень стонал во сне. Тогда Кате приходилось быстро соображать, как изменить сюжет, чтобы ребёнок улыбнулся. Она боялась представить, что будет, если тьма доберётся до Лёшиной шеи.

Катя не помнила, чем закончила рассказ. Когда проснулась, было уже утро, а в павильоне — снова никого. Девушка вскочила на ноги, кое-как натянув одежду, и выбежала во двор. Солнце больно ударило в глаза ярким пучком света, чуть не сбив её с ног.

На улице всё было обычным. Мексиканцы рубили деревья, уже прилично удалившись от павильона. Они упорно двигались через парк к другому его концу, ломая и кромсая пилами ветви жимолости. Лёша был с ними — отвозил на погрузчике кучи веток к мусорному контейнеру. Боб возился со сломанной бензопилой, устроившись на крыльце трейлера. Он взглянул на Катю и подмигнул, прищелкнув языком, когда та прошла мимо. Девушка не обратила внимания и подлетела к погрузчику, шлёпнув ладонями в стекло кабины. Лекс поспешно заглушил двигатель и распахнул водительскую дверь.

Катя сверлила его взглядом, стараясь рассмотреть во всех деталях, убедиться, что с ним всё в порядке, и что он и правда здесь, с нею. Парень спрыгнул на землю, схватил её за плечи и слегка встряхнул: «Чего под колеса кидаешься?!». Но Катя рванулась к нему, встав на цыпочки и впившись в него губами, и он прижал её к себе, смеясь. «Да что случилось-то, а?!».

День прошёл быстро. Настал вечер, залив полурасчищенный парк цветом ностальгии. Катя прибиралась в трейлере, расставляя по полкам мытые кастрюли. Вдруг она заметила, что на улице как-то неспокойно. В иноземных окриках чувствовалось нездоровое оживление. Она сама уже хотела выйти наружу, когда к ней заглянул Лекс.

— Пойдем, посмотришь! Там… в общем, заценить стоит!

— Да? Что-то такое важное? — с сомнением спросила Катя, ополаскивая поварешку, но всё же вытерла ладони о тряпку и пошла за ним.

Лекс взял её за руку и настойчиво потянул куда-то за павильон. Неуверенно семеня за ним, она вдруг осознала, что совсем не хочет идти туда. Уже на полпути она почувствовала какое-то волнение, тоску и даже страх, а вскоре от ватных ног, безвольно перебиравших вслед за Лёшей, по телу поднялась дрожь. Потом она это увидела.

Мексы оставили работу, побросав пилы на землю, и громко гоготали. Один стоял к ним спиной, целясь куда-то объективом дешёвого фотоаппарата. Напротив был его земляк. Он восседал верхом на ржавой, облупленной конструкции, местами сохранившей цвет, в который та когда-то была выкрашена. Неприятно-жёлтый.

Мятый, порыжевший, залитый грязными потёками тягач детского паровоза лежал боком на растрескавшейся, вытоптанной земле. Он вывернул за собою с рельсов и часть сохранившейся конструкцией — с пол дюжины корявых тележек.