Я вижу смерть

Добежав до дома подруги Шейлы, он был уже на грани паники и сразу забарабанил в дверь.

— Сейчас, сейчас. Да хватит стучать, уже иду, — голос Катрин медленно приближался к двери.

Слишком медленно.

«Боже, прошу, пусть они будут у нее… Умоляю»…

Сердце билось в рваном ритме.

Катрин, полусонная, в домашнем халате с какими-то дурацкими мишками, открыла дверь и приветливо улыбнулась Джону.

— А, это ты? Привет, Джон… — ее улыбка почти сразу погасла. — Что-то случилось?

Джон, не отвечая, прошел в дверь, отодвинув Катрин, словно сам хотел убедиться в том, что сын и жена пьют чай или снимают мерки, или смотрят глупые детские мультики, где добро всегда побеждает зло.

— Джон?

Голос Катрин почти не доходил до его сознания. Джон уже понял, что их здесь нет. Пройдя в гостиную и испачкав обувью дорогой ковер, он сел на диван и закрыл лицо руками. Боги, где же они?

— Джон… — в голосе подошедшей к нему женщины скользило беспокойство. — Что случилось?

Джон с трудом поднял на нее глаза, в которых уже скопились слезы…

В тот день полиция так и не приняла заявление о пропаже его жены и ребенка. По их мнению, прошло слишком мало времени — меньше суток, а значит, его самые близкие люди просто могли зайти к каким-то дальним родственникам, а телефон забыли дома. По рассеянности или в спешке.

Шейла никогда не забывала телефон. Она вообще не была рассеянной…

Джон не знал, что ему делать. Он до самого вечера бесцельно бродил по городу, думая, куда они могли уйти и почему не предупредили его. Увещевания полиции сделали свое дело: на какое-то время Джон и правда поверил, что они просто ушли в гости. Например, внезапно уехали к тетушке Джейн, что жила в пригороде. Тетя Шейлы слыла очень замкнутой и немного мрачной женщиной, у нее было много странных привычек, одна из которых — не пользоваться телефонами. Вообще никакими, ни сотовыми, ни домашними. Может, поэтому Шейла не взяла телефон? Ведь может?

Мистер Пронарски почти не запомнил, как вернулся домой. Из всего путешествия до кровати в памяти остался лишь вид своего же отражения в огромном зеркале на первом этаже — измученный, с запавшими глазами, осунувшимся за один день лицом.

С неприязнью отвернувшись от зеркала, Джон побрел в спальню, отчаянно надеясь, что, когда он проснется, все события прошедшего дня окажутся просто сном. Страшным и нелепым сном. Пальцы чуть вздрогнули, когда он засыпал.

— Ах ты, сука! Снова шлялась по своим любовникам, пока я тут сижу с этим мелким ублюдком?!

Маленький Джон в страхе забился за небольшую тумбочку, размера которой вполне хватало, чтобы скрыть его с головой. Он знал, что как только мама приходит с дополнительной работы, отец первым делом бьет ее, а потом еще подолгу орет. А мама… мама смотрит на него, своего маленького Джонни, и старательно молчит. Может быть, потому, что он тоже весь в синяках, и она не хочет пугать его еще больше своими криками. Или просто знает, что крики ничего не изменят, только добавят ударам злобы. Поэтому она просто терпит, иногда плачет и тихо вскрикивает, особенно когда отец решает, что просто кулаков его жене мало.

Но сегодня все пошло немного по-другому.

— Да! — крикнула женщина в ответ на оскорбления. — Да! Я нашла себе мужчину, и он уж точно получше тебя!

Мама прошла мимо Джона в ванную, даже не взглянув за тумбочку, словно и не обратила на него внимания. От нее чем-то пахло, и походка была подозрительно неровной. Так всегда пахло от отца…

— Что?! — яростно взревел Мэйсон Пронарски и ринулся вслед за женой.

Дверь за ним захлопнулась, но Джон все равно все прекрасно слышал. Крики матери, звук драки и крепкую ругань отца. Джон вздрагивал каждый раз, когда слышал звук удара. Он всегда вздрагивал от этого…

Джон с криком сел на кровати, просыпаясь от кошмарного сна. Конечно, никого вокруг. Ни криков, ни ударов, ни запаха перегара. Только сбитое в кучу одеяло, тяжело колотящееся сердце, трясущиеся руки и пот, мерзкий липкий пот… Некоторое время Джон лежал, глядя в потолок и нервно комкая край одеяла, потом встал и побрел в душ. После кошмара заснуть сразу все равно не удастся.

Почему сейчас, почему именно сейчас к нему вернулись тяжелые воспоминания прошлого? Наверное, влияние стресса. Герберт, его психолог, сказал бы именно так. Надо будет выпить седативные и попробовать еще раз заснуть.

Вода мягкой прохладой смывала остатки кошмара, как дневную грязь. Джон всегда любил воду. Она успокаивала.

Он тряхнул мокрой головой, разметав брызги по ванной комнате. Шейла бы не одобрила, она очень не любила, когда Джон отряхивался «как собака». Она начинала ругаться и гоняться за ним с полотенцем, в надежде поймать и вытереть нормально. А вытерев, подолгу целовала… Мужчина улыбнулся мимолетным воспоминаниям.