Инвольтация Европы

Именно в таком замке последние две сотни лет располагался Орден Запада — единственный оплот магической обороны старушки-Европы. Некогда сильный, ныне он еле сдерживал натиск соперников. Азиатский клан, секта африканских колдунов и мистики Америки переживали подъём и давили на Старый Свет, принуждая сдавать позиции.

В средние века и эпоху Великих Открытий многочисленная армия волшебников-европейцев самонадеянно решила победить всех сразу. Орден растерял людей, и теперь, в начале третьего тысячелетия от Рождества Христова, Европу охраняли всего четверо уставших магов.

Была ранняя осень, неизменно радующая утренним солнцем, плачущая дневным дождём, а ночью серебрящая траву сединой изморози. В одну из таких ночей Константин, хранитель Копья Лонгина, очнулся… в свежей могиле.

Его ослепила вспышка света. Но не внешнего: как будто в голове зажгли мощную лампу, и она тут же перегорела, завещая Константину зелёные полыхающие круги, которые постепенно угасли.

Константин вдохнул непривычно вязкий воздух и закашлялся. Вкус земли, неповторимый скрежет на зубах… Хранитель-копейщик открыл глаза и увидел холодные звёзды.

Попробовал пошевелиться. Тяжело. Словно кто-то держал за руки и за ноги, навалился на грудь и живот… Пришло смутное детское воспоминание: Костя закапывается в песок на берегу Волги. Вот теряют подвижность ноги. Потом мальчик обрушивает на себя загодя приготовленную кучу песка, выдёргивая нарочитую доску… на тело накатывает тёплая сыпучая волна.

Да. Копейщик снова был закопан. Ясное дело, кем-то другим. Не в его возрасте в глупые игры играть.

Ужасная слабость. Хранитель попытался выбраться, но как-то вяло: его охватило тупое равнодушие. А ещё — мутило.

Сдался.

Огляделся. «Могила?» — Странный холодок пробежал от живота к груди. Маг прислушался к собственному сердцу. Тишина… Бесконечная… Бум!… Снова долгое молчание… Бум!…

«Боги мои! Я — зомби?!» — эта мысль вспыхнула горячей искрой, а потом хранителем вновь овладела прохладная апатия. Он тихо испугался, печально ужаснулся, спокойно принял свою участь. Да, он полумертвец. Но ему было почти всё равно.

— Семаргл! — прошептал копейщик. Получилось натужно, сипло, но хватило и этого.

Пёс спикировал откуда-то сверху, сложив пылающие крылья. Ярко-красный шлейф делал зверя похожим на комету. У самой земли крылья расправились (Семаргл останавливал полёт), и лицо Константина обдало жаром, но копейщик этого не почувствовал.

Пёс «пригас», став обычным мохнатым волкодавом. Рыжим с белыми подпалинами.

Семаргл был магическим зверем Константина. Каждый волшебник владел таким слугой. К примеру, Аневрину, Мастеру Запада, помогал Рарог (друидского имени этой птицы Константин не знал, а Мастер никогда его не называл).

Жалобно поскуливающий Семаргл быстро выкопал хозяина, отбрасывая землю мощными лапами, и помог встать.

«Эх, Сёма, ты всё понял»…

Когда копейщик вылез из ямы (какая-то фатальная неуклюжесть завладела его zombi cadavre), он обнаружил острый камешек, впившийся в ладонь. А ведь не почувствовал… Вынув камень, Константин долго разглядывал, как из раны выползает похожая на желе бурая, почти чёрная кровь. «Боги, я мертвец!» — это не «прокричалось», а просто «промыслилось».

«Константин. Меня зовут Константин». Копейщик удивился: по всем канонам, зомби не должен раздумывать и уж тем более проявлять инициативу, покидая могилу. Его пленителю следовало самому завершить обряд. Но, очевидно, неизвестный ведун спешил. И тело зарыл неглубоко, и на «воскрешение» не явился. Да и гроба не было. Сумбурный какой-то ритуал.

Константин снова посмотрел на руки. Они были серо-синего цвета. Пальцы, отёчные и тёмные, словно несвежие сардельки, почти не слушались. Несколько минут хранитель сгибал-разгибал их, двигал руками и ногами, придавая мышцам хоть какое-то подобие тонуса.

Копейщик медленно анализировал действия своего «убийцы»: «У него нет моего «маленького ангела» — скорее всего, обронил при отступлении. Если бы похищенная личность была в руках колдуна, я бы не рассуждал столь здраво. Рабы не рассуждают. Мне бы навязывалась воля хозяина кувшина с заточённым «ангелом». А может, и не кувшина, а бутылки из-под коньяка. У каждого мага своё чувство юмора… В любом случае, нужно найти «маленького хорошего ангела». Во-первых, коль скоро он будет у меня, то я ни к кому не попаду в рабство. Во-вторых, если процедура моего «умертвия» была поверхностной, то я смогу вернуть «ангела» на место и — ожить. Очень хочется верить. В-третьих, и это меня даже радует, душонка моя обретается недалеко, иначе я попросту отупел бы и не помнил бы собственного имени».

— Семаргл, найди «ангела», — Константин пропыхтел этот приказ.

Пёс кивнул и принялся искать след.

Теперь в замок. Он нависал над лугом, чуть не ставшим кладбищем хранителя.