Добавить в моё избранное
27 мин, 58 сек 14617
Вместе со второй сущностью девушка приобрела магические способности. Так Лу стала волшебницей Запада. Не в первый раз человек другой расы становился членом Ордена.
«А не шпион ли она?» — эта мерзкая мысль повергла Константина в холодное подобие стыда, усиливая ступор, в который угодил копейщик. Будь он в нормальном состоянии, его наверняка бы вывернуло от отвращения к себе. Он быстро поборол «замёрзшую» совесть. Надо было двигаться дальше. Ведь Лу и правда конголезская мулатка. Её могли подсунуть и африканцы, и американцы (отец Лу был подданным Соединённых Штатов).
«Боги, что же я вчера делал? Утро в библиотеке, обед… Вчетвером? Да, были все. День прошёл в трудах над прогнозом ближайших событий. Ничего не получалось, попытки заглянуть в будущее давали нелепые противоречивые картинки… Угроза из Азии… Война Европы с Америкой… Либо очевидные вещи, либо глупости, проще говоря. Аневрин отложил работу на следующий день. Потом я пришёл в свои апартаменты, и мы с Лу заварили чайку, да не простого, а самого натурального матэ. В тыковках… По науке. И пили. Чашечек по двадцать… А что дальше?… — Константин совершенно не помнил себя после чаепития. — Обычно матэ не добавляет ясности, почти наркотик всё-таки, а Лу умеет заварить его так, что крышу сносит как смерчем. Надеюсь, я сейчас грежу»…
Но копейщик, к своему глубокому сожалению, не грезил.
Более того, как ни гадко было это допускать, Лу могла подсыпать в заварку «порошок зомби».
Новые мысли озадачили Константина. Несмотря на выпестованный магами-наставниками прагматизм, он никогда не сомневался в своей спутнице. При зомбификации глушатся эмоции, коль скоро замедляются все жизненные процессы.
Сейчас нужно было идти в свои покои. Там Лу, там ответ на вопрос о мощи нанесённого Константину удара.
Хранитель вышел из охранной комнаты. По длинному мрачному коридору пронеслись Семаргл и увязавшийся за ним Рарог. Птах обронил белое перо. Константин попробовал поймать — не преуспел.
Медленно шагая к себе, копейщик думал, как поступить в случае магической атаки. Быстро ворожить он не мог, а значит, и защиту воздвигнуть не успеет. Осталось только взять в руки Копьё. С ним Константину ничто не угрожало. Правда, оно накачивало держащего нечеловеческой яростью. Зато пополняло силы.
Константин получил Копьё девять лет назад, когда предыдущий хранитель (его звали Иммануил), предвидя скорую смерть, торжественно передал артефакт новообращённому волшебнику. Копьё переходило из рук в руки только так — добровольно. Этот священный предмет Орден унаследовал от жрецов-ариев, заложивших в него странное свойство. Укравший Копьё быстро погибал по причинам, казавшимся случайными, а хозяин возвращал предмет себе. Точнее, Копьё позволяло себя вернуть…
Так вышло и с сотником Лонгином. Завладев артефактом, он якобы успел окропить его кровью Христа и погиб при весьма странных обстоятельствах. Настоящее Копьё Орден вернул, а последователям Иисуса подсунул другое.
Подлинное Копьё не может быть бесхозным. Если умирающий хранитель не успеет или не захочет передать артефакт преемнику, то оживёт мощнейшее заклятие, лишающее людей любых запретов на агрессию. В течение нескольких часов планета очистится от разума, и на его зарождение и развитие уйдут тысячелетия.
Летописи Ордена свидетельствовали, что «перезапуск» сознания происходил как минимум трижды. Иммануил называл Копьё вещью в себе, Константин остриём здравомыслия.
«Ясное дело, враг ударил по главному направлению, — подумалось копейщику, — пожалуй, в моих руках самый важный магический предмет на Земле… Кто же этот враг?»
Константин сбросил оцепенение. Поднялся на второй этаж и вошёл в свои покои. Тускло светились кристальные шары, свободно висящие под потолком. Горели, чуть потрёскивая, поленья в камине. В центре комнаты стояла широкая кровать. Лу спала. Копейщик собрался с силами и прошептал заклятие сна. Девушка уснула глубже. Константин полюбовался её нестареющей красотой и поковылял в дальний угол спальни, где валялись различные магические предметы и рукописи.
На огромном гранитном столе пылились запечатанные флаконы, чётки, реторта, безумные фигурки, выточенные из чёрного дерева, золотые кресты и звёзды, специальные краски для начертания пентаграмм и рун, палочки с индийскими благовониями, ступки с магическими порошками, гора древних свитков и полуистлевших книг в кожаных переплётах, в центре стояла негаснущая горелка, дающая зелёное пламя.
Хранитель нашёл заговорённое зеркало. Оттёр поверхность от пыли. Заглянул. На Константина смотрело мёртвое одутловатое лицо. Синее, лишённое мимики… «Да, не я всех румяней и белее. Скорей, всех синее и мертвее». — Копейщик старался сохранять бодрость, хотя увиденное пугало: по всем признакам, зомбирование было глубоким.
Константин придвинул к столу высокое кресло, сел. Откопал из-под пергаментов старый добрый шар величиной с футбольный мяч.
«А не шпион ли она?» — эта мерзкая мысль повергла Константина в холодное подобие стыда, усиливая ступор, в который угодил копейщик. Будь он в нормальном состоянии, его наверняка бы вывернуло от отвращения к себе. Он быстро поборол «замёрзшую» совесть. Надо было двигаться дальше. Ведь Лу и правда конголезская мулатка. Её могли подсунуть и африканцы, и американцы (отец Лу был подданным Соединённых Штатов).
«Боги, что же я вчера делал? Утро в библиотеке, обед… Вчетвером? Да, были все. День прошёл в трудах над прогнозом ближайших событий. Ничего не получалось, попытки заглянуть в будущее давали нелепые противоречивые картинки… Угроза из Азии… Война Европы с Америкой… Либо очевидные вещи, либо глупости, проще говоря. Аневрин отложил работу на следующий день. Потом я пришёл в свои апартаменты, и мы с Лу заварили чайку, да не простого, а самого натурального матэ. В тыковках… По науке. И пили. Чашечек по двадцать… А что дальше?… — Константин совершенно не помнил себя после чаепития. — Обычно матэ не добавляет ясности, почти наркотик всё-таки, а Лу умеет заварить его так, что крышу сносит как смерчем. Надеюсь, я сейчас грежу»…
Но копейщик, к своему глубокому сожалению, не грезил.
Более того, как ни гадко было это допускать, Лу могла подсыпать в заварку «порошок зомби».
Новые мысли озадачили Константина. Несмотря на выпестованный магами-наставниками прагматизм, он никогда не сомневался в своей спутнице. При зомбификации глушатся эмоции, коль скоро замедляются все жизненные процессы.
Сейчас нужно было идти в свои покои. Там Лу, там ответ на вопрос о мощи нанесённого Константину удара.
Хранитель вышел из охранной комнаты. По длинному мрачному коридору пронеслись Семаргл и увязавшийся за ним Рарог. Птах обронил белое перо. Константин попробовал поймать — не преуспел.
Медленно шагая к себе, копейщик думал, как поступить в случае магической атаки. Быстро ворожить он не мог, а значит, и защиту воздвигнуть не успеет. Осталось только взять в руки Копьё. С ним Константину ничто не угрожало. Правда, оно накачивало держащего нечеловеческой яростью. Зато пополняло силы.
Константин получил Копьё девять лет назад, когда предыдущий хранитель (его звали Иммануил), предвидя скорую смерть, торжественно передал артефакт новообращённому волшебнику. Копьё переходило из рук в руки только так — добровольно. Этот священный предмет Орден унаследовал от жрецов-ариев, заложивших в него странное свойство. Укравший Копьё быстро погибал по причинам, казавшимся случайными, а хозяин возвращал предмет себе. Точнее, Копьё позволяло себя вернуть…
Так вышло и с сотником Лонгином. Завладев артефактом, он якобы успел окропить его кровью Христа и погиб при весьма странных обстоятельствах. Настоящее Копьё Орден вернул, а последователям Иисуса подсунул другое.
Подлинное Копьё не может быть бесхозным. Если умирающий хранитель не успеет или не захочет передать артефакт преемнику, то оживёт мощнейшее заклятие, лишающее людей любых запретов на агрессию. В течение нескольких часов планета очистится от разума, и на его зарождение и развитие уйдут тысячелетия.
Летописи Ордена свидетельствовали, что «перезапуск» сознания происходил как минимум трижды. Иммануил называл Копьё вещью в себе, Константин остриём здравомыслия.
«Ясное дело, враг ударил по главному направлению, — подумалось копейщику, — пожалуй, в моих руках самый важный магический предмет на Земле… Кто же этот враг?»
Константин сбросил оцепенение. Поднялся на второй этаж и вошёл в свои покои. Тускло светились кристальные шары, свободно висящие под потолком. Горели, чуть потрёскивая, поленья в камине. В центре комнаты стояла широкая кровать. Лу спала. Копейщик собрался с силами и прошептал заклятие сна. Девушка уснула глубже. Константин полюбовался её нестареющей красотой и поковылял в дальний угол спальни, где валялись различные магические предметы и рукописи.
На огромном гранитном столе пылились запечатанные флаконы, чётки, реторта, безумные фигурки, выточенные из чёрного дерева, золотые кресты и звёзды, специальные краски для начертания пентаграмм и рун, палочки с индийскими благовониями, ступки с магическими порошками, гора древних свитков и полуистлевших книг в кожаных переплётах, в центре стояла негаснущая горелка, дающая зелёное пламя.
Хранитель нашёл заговорённое зеркало. Оттёр поверхность от пыли. Заглянул. На Константина смотрело мёртвое одутловатое лицо. Синее, лишённое мимики… «Да, не я всех румяней и белее. Скорей, всех синее и мертвее». — Копейщик старался сохранять бодрость, хотя увиденное пугало: по всем признакам, зомбирование было глубоким.
Константин придвинул к столу высокое кресло, сел. Откопал из-под пергаментов старый добрый шар величиной с футбольный мяч.
Страница
3 из 9
3 из 9
