Игра

Были тут и тирайеры, и венгерские уланы, и вольтанёры, и карабинеры. Небольшой отряд великой некогда Grande Armee медленно двигался по заснеженной дороге на Вильно, куда стягивались разбитые русскими французы и их союзники. Уставшие, утратившие боевой дух, закутанные в вонючее тряпьё солдаты, сгибавшиеся под тяжестью перенесённых испытаний, то и дело проваливаясь в жёсткое ледяное крошево, едва переставляли ноги. Злой декабрьский ветер рвал полы шинелей, сбивал с голов двууголки и кивера, забирался под рваные мундиры и холщовые штаны, трепал гетры. Снег набивался в башмаки, натирал кожу, превращал пальцы в бесчувственные деревяшки. Мёрзли и руки. Воины дышали на них, грели под мышками, старались завернуть в реквизированные у местного населения платки и тряпки, но все попытки согреть конечности были напрасными. Пронизывающий до кости ветер забирал последние крохи тепла. Непривычные к холоду, захватчики сильно мёрзли. Не могли думать ни о чём другом, кроме миски горячей каши, кружки кипящего глинтвейна и костра.

Солдаты падали, скулили, мысленно проклинали тот день, когда Император решил пойти войной на Россию, но упрямо шли вперёд. Остановиться было нельзя. Остановиться означало умереть. Если не от руки чёртовых русских партизан, то уж от непереносимого мороза и голода точно. То и дело встречавшиеся на пути накрепко вмёрзшие в снег трупы людей и туши лошадей служили лучшим напоминанием о бренности бытия. Уродливо торчащие конечности, искажённые ужасными муками лица, угольно-чёрная, как у мавров, обмороженная, сползающая неровными лоскутами кожа… Худые, измождённые, сильно смахивавшие на призраков, вчерашние крестьяне и ремесленники старались не смотреть на покойников. Отворачивали головы, крестились, невольно ускоряли шаг, стремясь как можно быстрее покинуть дурное место. Не видеть того, что делал с людьми лютый мороз. О том, чтобы по-человечески похоронить сослуживцев, не могло идти и речи. Выжить бы самим… Падавших не поднимали. Замёрзшие и совершенно выбившиеся из сил солдаты равнодушно проходили мимо, игнорируя все мольбы и просьбы о помощи. В этом жестоком мире выживали сильнейшие…

Из всего отряда Морану приходилось хуже всего. Ведь с большинством из тех, кто остался в снегу и льду, его связывали дружеские чувства. Всего каких-то четыре месяца назад парни с восторгом расстреливали его старый ранец, поднимали кружки с пивом за карьеру Жана, желали успехов в службе… Марсель Андрэ… Линдр Деказ… Тео Жубер… Пепин Бюжо… Всех сразу и не вспомнишь…

Людей гнал страх. Непередаваемый ужас перед ликом костлявой толкал в спину, заставлял переставлять налитые свинцом ноги, подниматься после падения. Солдаты шли как механизмы. Ружья и сабли превратились в покрытые толстой ледяной коркой коросты палки. Отступавшие давно бросили бы их, как и большую часть амуниции и боеприпасов, если б не Le Juene Garde — молодые гвардейцы. Элите было тяжело также как и другим, однако показать свою слабость гвардейцы не могли. Для них это было вопросом чести. А к чести они относились трепетно…

По обе стороны узкой дороги тянулся серый унылый лес. Солдаты шагали часами, сутками, а он всё не заканчивался. От однообразия пейзажа мутило. Выворачивало душу. Но куда страшнее было понимать, что за любым из вековых деревьев мог притаиться враг — ужасный козак либо вооружённый вилами или цепом крестьянин. Ни французов, ни их союзников русские не любили — нападали при любой возможности. Оставляли после себя обезображенные трупы и бесследно исчезали в лесу. Приходилось постоянно быть начеку. Вот только выдержать выматывающее ожидание атаки не каждому было по силам. Часто воины срывались, начинали стрелять на любое подозрительное движение. Старались и по лесу, и по полю передвигаться лишь большими отрядами. Так существовал хоть какой-то шанс не нарваться на засаду. Беда в том, что после переправы через Березину Наполеон Бонапарт уже не имел крупных сил. Фактически, Grande Armee была уничтожена. Тем, кому посчастливилось уцелеть, оставалось надеяться лишь на себя да на Божью помощь.

Вряд ли кто из небольшого отряда несостоявшихся «господ мира» вспомнил о том, что всего несколько месяцев назад они уже проходили здесь, несли славянам высокую европейскую культуру, собирались приобщить варваров к цивилизации. В любом случае сейчас эти места были совершенно неузнаваемыми. Даже те, кто всё ещё сохранял разум, не признавали этот негостеприимный край. Снег и тяжёлые свинцовые тучи превратили его в ледяную пустыню. Лес выглядел безлюдным, а отсутствие каких-либо признаков жилья делали его чужим ещё больше. И понимание того, что на многие километры вокруг нет ни единого места, где можно было бы спокойно переночевать, наконец отогреться и поесть, заставляло бредущих солдат впадать в ещё большую хандру. Парни и так были на взводе, а погода лишь усугубляла безысходность. Любой из французов, равно как и союзников, дорого бы отдал за возможность хоть на мгновение вырваться из цепких лап лютой стужи и нехватки продовольствия.