Сухое место

Крик будто сбросил жуткое оцепенение с мальчишечьего тела, и Андрей лихо выскочив из своих сапог, в одно мгновение сумел уцепиться за жёсткую траву и вытянуть себя из трясины. Босой и насквозь промокший, он бросился в лес, отчаянно страшась оглянуться. Он бежал, отмахиваясь от хлёстких веток и даже не замечая, как в кровь рассекает нежную кожу ступней жёсткими стеблями лесной травы. Остановился Андрей лишь, когда рёбра свело от боли, а свист одышки заглушил биение пульса в висках.

Израненных ног ласково коснулся влажный, прохладный мох. Андрей осмотрелся, и ему понравилась эта маленькая полянка в тени высоких елей, сплошь укрытая ковром из мха. Этот ровный покров дышал свежестью и спокойствием. Испуганный мальчишка задышал ровнее, и тут же ощутил щекочущее движение на руке. Опустив взгляд, Андрей с отвращением заметил лоснящееся тельце пиявки, вползающей под мокрый рукав куртки. Андрей завопил и принялся скакать по мху, срывая с себя одежду — ему казалось, что мерзкие кровососущие твари расползлись по телу, готовые выпить его заживо. Скинув последнюю тряпку, Андрей упал на мягкий полог из мха и стал кататься по нему, стараясь избавиться от налипшей грязи и паразитов.

Окончательно выбившись из сил, Андрейка уткнулся лицом в ладони и зарыдал. Он ревел, захлёбываясь от безысходности, понимая, что может навсегда остаться в лесу и никто его не найдёт. Он плакал долго, до полного изнеможения, пока внезапно не уснул, незаметно успокоенный ароматом свежего огурца, навеянным папоротниковым опахалом. Сколько длилось это беспамятство, Андрей не смог бы сказать и теперь, но отчётливо помнил, что, проснувшись, услышал далёкое «Ау! Ау!».

― … Ау, мужчина! Уснул что-ли. Приехали — конечная, ― грузная тётка с рюкзаком за спиной и корзиной, перемотанной платком, в руке, другой рукой трясла Андрея за плечо.

― Спасибо, ― Андрей посмотрел на часы и понял, что безнадёжно опоздал на маршрутку, которая могла бы высадить его недалеко от купленного дома. Этот удивительный транспорт всего раз в неделю развозил немногочисленных пассажиров по дальним деревням. Пришлось договариваться с частником на стареньком «москвиче», выкрашенном малярной кистью в зелёный цвет оттенка русалочьих волос. «Цвет, как у высохшей тины», ― содрогнувшись в отвращении, подумал Андрей, после чего долго пытался втолковать, куда его следует отвезти. Водитель раздражённо ответил:

― Да, я понял куда, не дурак. Просто хочу убедиться, уверен ли ты, что хочешь туда ехать? Никто туда даже за грибами не ходит. Тебе оно надо?

― Я там дом купил.

Хозяин «болотного Москвича» изумлённо пожал плечами.

― Вопросов больше не имею. Каждый сам себе… А, впрочем, поехали — мне-то какое дело.

Андрею не понравился настрой водителя-аборигена, но мысленно он с ним согласился: «Вот именно — не твоего ума это дело». Пробравшись через заросли крапивы, и изрядно повозившись с покосившейся дверью, Андрей смог осмотреть дом. Сносное жилище, хотя поработать придётся немало. Не теряя ни минуты, новый хозяин принялся обрывать с корнем высокую траву, чтобы жена смогла пройти к двери. А потом, связав из той же травы веник, начал уборку внутри.

Однако, работа совершенно не клеилась. Видимо, сказывался суетный переезд и тяжёлые воспоминания из детства, но внезапная усталость сковывала движения, а голова кружилась и болела. Едва смахнув пыль, мышиный и птичий помёт с пола, лохматую паутину по углам, Андрей, изнемогая от одышки, оставил веник у дверей и отправился на прогулку. Он решил отдохнуть немного на берегу большого пруда в центре деревни.

Под пристальными взглядами пустых, безжизненных окон брошенных домов, Андрей, словно под конвоем прошёл к чёрной воде. Как и в прошлый раз, антрацитовая поверхность воды была гладкой и совершенно неподвижной. Казалось, что Андрей смотрит не в глубь пруда а на поверхность отполированного камня. И, тем не менее, от воды исходило ощущение объёма и скрытой глубины, насыщенной движением и жизнью. В какое-то мгновение, Андрей почувствовал, как сквозь чернильную толщу торфяной взвеси, кто-то пристально наблюдает за ним. Пристально и недружелюбно. Андрей даже вздрогнул, когда из глубины к поверхности вспорхнули стайкой и растворились мелкой рябью несколько пузырьков.

Андрей испуганно встал. От резкого движения разболелась голова. Обозлённый собственной пугливостью, перед тем, как уйти, Андрей швырнул в пруд комок сухой земли. Чёрная вода, как дрессированный пёс с гулким чавканьем на лету ухватила подачку, и затихла. Андрей пошёл к дому, а вслед ему устремились, звеня сумерками, тучи комаров, словно возродившись из остывающей дневной пыли, висящей в багровых лучах заката.

Крылатые кровососы пребольно впивались своими жалами в кожу. Их не останавливала даже плотная ткань одежды. Андрей, спустя минуту отчаянных отмахиваний и хлопков был уже покрыт десятками болезненных волдырей, густо смазанных кашицей из раздавленных комаров.