Добавить в моё избранное
31 мин, 3 сек 11040
Откуда-то слева на меня бросилась хрупкая девушка, сжимающая в ладони длинный мясницкий нож, но, словно наткнувшись на невидимую преграду, осела на пол. Браслет на моем запястье горел мягким голубоватым светом, создавая во тьме ореол света. Вот она, сила веры и серебро. Универсальное оружие, черт побери.
— Ну что, тварь, может, перестанешь скрываться за спинами людей?
Мой голос зазвучал во тьме, разрывая сумрак. В центре комнаты стояла невысокая девушка, и, смаргивая слезы, озиралась по сторонам.
— Сэр, простите, что произошло? Я ничего не понимаю, где моя мама?
Я лишь прикрыл глаза. Все проще, чем я ожидал. Хотя нет, не проще. Все намного сложнее. Я повернулся к Марку:
— Офицер, можете быть свободны. Позвоните вашему священнику, нужно будет освятить дом. А ещё лучше сообщите Отцу Питеру.
— Хорошо… стой. Что ты собираешься с ней делать? Демон из неё же уже изгнан?
Я лишь кивнул ему в сторону дверей. Начинали ныть виски, и мне хотелось скорее вернуться домой. Все же несколько часов сна маловато для моего организма, и он уже начинал требовать свое. Марк лишь кивнул и неохотно поплелся в сторону дверей. Я же остался один на один со своими собственными принципами и дрожащей напротив меня девушкой. Сколько же ей лет? Не больше 13, готов поспорить. Я лишь взвел курок и направил его прямо в лицо существу, стоящему передо мной.
— Я знаю день твоей смерти, Кристофер. После неё мы с тобой обязательно встретимся, ты уж не волнуйся. В Аду для тебя припасено тёпленькое местечко…
Не могут 13 летние девочки иметь такого взгляда, полного древней мудрости. Не могут они смотреть вам в глаза с полным, и, пожалуй, обоснованным чувством превосходства. Поэтому я просто спускаю курок.
Когда я вышел на улицу, с неба начал срываться дождь. Шикарно. Именно этого мне не хватало для удачного окончания дня. Голова болела просто ужасно, но теперь меня могли спасти только часов 10 здорового сна. Мне хотелось помыть руки, но эту грязь так просто не смоешь. Чужая жизнь, пусть даже и не человека, весит много и, словно клеймом, выжигается на твоей жизни. Гневный окрик заставил меня остановиться и сильнее прижать пальцы к вновь занывшему виску:
— Да как ты мог?! Мы должны были её помочь, а не вынести девочке мозги! Что мне сказать её родителям? Что в их ребенка вселился жуткий демон, которого нельзя изгнать из тела?
Я стоял, глядя в горящие яростью и злостью глаза Марка, и мне хотелось лишь одного — что бы сегодняшний день ни начинался.
— У меня есть свои указания, о которых Вам, офицер, нет никакой нужды знать. Я лишь исполнял свой долг. А теперь исполните свой, и отойдите в сторону.
Да, парень, ты взял гран-при по прожиганию дырок глазами. Но сейчас у меня нет никакого настроения выяснять, в каком месте у тебя там заиграла совесть и жалось. Духов то ты, наверное, без мучений совести сотнями отстреливаешь на зачистках. Я поймал подъехавшее к тротуару такси, и наконец-таки отправился домой, оставляя Марка стоять под холодным дождем. Похоже, я совсем подонок?
Можете, конечно, называть меня мазохистом, но в моей квартире панорамные окна. Да, наверно с учетом того, что сплю я по большей части днем, это не лучший выбор, но ради вида заката над заливом можно помучиться со шторами. Поэтому первым делом, зайдя домой, я отодвинул шторы, наполняя квартиру золотисто-красноватым светом. Вот в чем плюс квартиры-студии: свет проходит через все пространство, играя на предметах неповторимыми переливами. Я бросил сумку на кухонную стойку из светлого дерева и включил кофеварку. Разбирая купленные в ближайшем супермаркете продукты, я ощущал, как все тело окутывает усталость. На часах было всего половина восьмого, а это значит, что до следующей встречи с работой не менее 10 часов. Да, только ради этого стоило помучиться сегодня, сделав половину дел, запланированных на завтра. Поэтому, повесив на подголовье кровати кобуру, я наконец-таки лег спать, про себя желая, что бы уж на этот раз мне ничто не помешало. Или никто.
Моё дыхание — ветер.
Прохладное прикосновение из глубины. Тихий шелест голосов. Вздрагиваю, подёргивая плечами от холода.
Моё сердце — камень.
На плечи словно набросили тяжёлую ткань. Каждый удар сердца глухо отдаётся в висках.
Моя кровь — лёд.
Ритуальный клинок вскрывает вены на запястье. Зажмурившись от боли, смотрю на кожу. Ничего. Ни капли крови. Только разрез алеет на белой коже.
Мои движенья — вода.
В меня летят холодно сверкающие клинки. Словно видя всё со стороны, уворачиваюсь, приседаю, резко разворачиваюсь. Окружающие меня предметы подёрнуты серовато-стальным туманом…
Мои желанья — ничто.
Я резко выныриваю из сна, судорожно глотая воздух, неосознанно шарю рукой по полу рядом с кроватью, пытаясь осознать себя в пространстве. Электронный будильник сигналит мне зеленоватым светом — 5:21.
— Ну что, тварь, может, перестанешь скрываться за спинами людей?
Мой голос зазвучал во тьме, разрывая сумрак. В центре комнаты стояла невысокая девушка, и, смаргивая слезы, озиралась по сторонам.
— Сэр, простите, что произошло? Я ничего не понимаю, где моя мама?
Я лишь прикрыл глаза. Все проще, чем я ожидал. Хотя нет, не проще. Все намного сложнее. Я повернулся к Марку:
— Офицер, можете быть свободны. Позвоните вашему священнику, нужно будет освятить дом. А ещё лучше сообщите Отцу Питеру.
— Хорошо… стой. Что ты собираешься с ней делать? Демон из неё же уже изгнан?
Я лишь кивнул ему в сторону дверей. Начинали ныть виски, и мне хотелось скорее вернуться домой. Все же несколько часов сна маловато для моего организма, и он уже начинал требовать свое. Марк лишь кивнул и неохотно поплелся в сторону дверей. Я же остался один на один со своими собственными принципами и дрожащей напротив меня девушкой. Сколько же ей лет? Не больше 13, готов поспорить. Я лишь взвел курок и направил его прямо в лицо существу, стоящему передо мной.
— Я знаю день твоей смерти, Кристофер. После неё мы с тобой обязательно встретимся, ты уж не волнуйся. В Аду для тебя припасено тёпленькое местечко…
Не могут 13 летние девочки иметь такого взгляда, полного древней мудрости. Не могут они смотреть вам в глаза с полным, и, пожалуй, обоснованным чувством превосходства. Поэтому я просто спускаю курок.
Когда я вышел на улицу, с неба начал срываться дождь. Шикарно. Именно этого мне не хватало для удачного окончания дня. Голова болела просто ужасно, но теперь меня могли спасти только часов 10 здорового сна. Мне хотелось помыть руки, но эту грязь так просто не смоешь. Чужая жизнь, пусть даже и не человека, весит много и, словно клеймом, выжигается на твоей жизни. Гневный окрик заставил меня остановиться и сильнее прижать пальцы к вновь занывшему виску:
— Да как ты мог?! Мы должны были её помочь, а не вынести девочке мозги! Что мне сказать её родителям? Что в их ребенка вселился жуткий демон, которого нельзя изгнать из тела?
Я стоял, глядя в горящие яростью и злостью глаза Марка, и мне хотелось лишь одного — что бы сегодняшний день ни начинался.
— У меня есть свои указания, о которых Вам, офицер, нет никакой нужды знать. Я лишь исполнял свой долг. А теперь исполните свой, и отойдите в сторону.
Да, парень, ты взял гран-при по прожиганию дырок глазами. Но сейчас у меня нет никакого настроения выяснять, в каком месте у тебя там заиграла совесть и жалось. Духов то ты, наверное, без мучений совести сотнями отстреливаешь на зачистках. Я поймал подъехавшее к тротуару такси, и наконец-таки отправился домой, оставляя Марка стоять под холодным дождем. Похоже, я совсем подонок?
Можете, конечно, называть меня мазохистом, но в моей квартире панорамные окна. Да, наверно с учетом того, что сплю я по большей части днем, это не лучший выбор, но ради вида заката над заливом можно помучиться со шторами. Поэтому первым делом, зайдя домой, я отодвинул шторы, наполняя квартиру золотисто-красноватым светом. Вот в чем плюс квартиры-студии: свет проходит через все пространство, играя на предметах неповторимыми переливами. Я бросил сумку на кухонную стойку из светлого дерева и включил кофеварку. Разбирая купленные в ближайшем супермаркете продукты, я ощущал, как все тело окутывает усталость. На часах было всего половина восьмого, а это значит, что до следующей встречи с работой не менее 10 часов. Да, только ради этого стоило помучиться сегодня, сделав половину дел, запланированных на завтра. Поэтому, повесив на подголовье кровати кобуру, я наконец-таки лег спать, про себя желая, что бы уж на этот раз мне ничто не помешало. Или никто.
Моё дыхание — ветер.
Прохладное прикосновение из глубины. Тихий шелест голосов. Вздрагиваю, подёргивая плечами от холода.
Моё сердце — камень.
На плечи словно набросили тяжёлую ткань. Каждый удар сердца глухо отдаётся в висках.
Моя кровь — лёд.
Ритуальный клинок вскрывает вены на запястье. Зажмурившись от боли, смотрю на кожу. Ничего. Ни капли крови. Только разрез алеет на белой коже.
Мои движенья — вода.
В меня летят холодно сверкающие клинки. Словно видя всё со стороны, уворачиваюсь, приседаю, резко разворачиваюсь. Окружающие меня предметы подёрнуты серовато-стальным туманом…
Мои желанья — ничто.
Я резко выныриваю из сна, судорожно глотая воздух, неосознанно шарю рукой по полу рядом с кроватью, пытаясь осознать себя в пространстве. Электронный будильник сигналит мне зеленоватым светом — 5:21.
Страница
6 из 10
6 из 10
