Экзорцист

Ну, хотя бы что-то. Хорошо, что удалось поспать хотя бы пару часов. Однако сон, разбудивший меня, все никак не идет у меня из головы. Я еще с детства привык считать сны не просто бессмысленным набором воспоминаний, а сигналом моего подсознания. В конце концов, я больше чем все остальные люди соприкасаюсь с тонкими мирами, и это просто не может не сказаться на моем разуме.

Но постепенно от меня ускользало беспокойство от неожиданного кошмара. Через золотистые занавески пробивался свет предрассветного солнца, окрашивая комнату в пастельные тона. Я отбрасываю одеяло в сторону и спускаю ноги с кровати, тут же подернув плечами от прикосновения ног к холодному паркету. Вообще-то у меня полы с подогревом, но в последнее время они перестали включаться, а мастера вызвать все руки не доходили.

На кухне прохладно, поэтому я зябко повожу плечами и набрасываю свитер, висящий на спинке стула. Хотя конечно в трусах и свитере не особо тепло, но руки хотя бы перестали мерзнуть. Как то чертовски тоскливо и одиноко сидеть на подоконнике промозглой кухни и пить кофе, глядя как в предрассветном сумраке начинается дождь. Черт, дожди начались несколько дней назад, и не прекращались до вчерашнего вечера. И вот теперь опять. Кофе был просто восхитителен, и я, наконец, начал просыпаться и согреваться.

Из состояния приятной полудремы меня вывел оживший на столе блок дверного звонка. Я лишь недоуменно пожал плечами, глядя на часы. И кого это интересно принесло ко мне домой в половину шестого? Но привычка берет свое: я вытаскиваю пристегнутый под столешницу пистолет и, не выпуская из рук чашку кофе, подхожу к двери.

— Кто там?

— Это я. Марк.

Я лишь прислоняюсь лбом к двери и несколько раз медленно выдыхаю. Все, можно успокоиться. Открываю дверь, по привычке оставив её на цепочке, но пистолет на предохранитель не ставлю. Лишь убедившись, что парень один и, похоже, не имеет желания вынести мне мозги на свежевымытый пол, я пропускаю Марка в квартиру.

Парень смущенно и, пожалуй, немного удивленно смотрит на мой пистолет, но потом вообще краснеет и отводит взгляд. Я кладу пистолет на кухонный стол и только теперь понимаю, что так смутило Марка. Ещё бы, наверное, его не каждый день в дверях встречает парень в трусах и растянутом домашнем свитере наперевес с пистолетом. Я плотнее запахиваю свитер и завязываю пояс. Свитер доходит мне до середины бедра, но я хотя бы не голый. Ну не привык я, что ко мне наведываются по утрам гости. Тем более такие, которых может смутить вид полуголого парня. Сколько же ему лет?

— Будешь кофе?

Марк послушно кивает, и устраивается на барном стуле. Я ставлю на плиту турку и поворачиваюсь к парню:

— Тебе что-то нужно?

Марк с небольшой заминкой отвечает:

— Я просто хотел с тобой поговорить. Я не могу понять, почему ты так поступил?

Последняя фраза звучит слишком надрывно, Марк практически кричит, но в последний момент срывается на шепот. Я лишь удивленно поднимаю на него глаза: я был готов к промыванию мозгов, в выдвижении мне обвинений, но уж никак не к такому вопросу.

— Как бы ты себя не вел, ты не похож на хладнокровного убийцу, который на досуге выносит мозги маленьким девочкам…

Я невольно ухмыляюсь и комментирую:

— Бинго!

— Я просто хочу понять. Это не дает мне спать. Я видел каннибалов, которые в камере смертников обгладывали свои собственные пальцы. Я видел педофилов, которые насиловали трехлетних детей. Я видел маньяков, которые насиловали беременных женщин. Но я не могу объяснить себе, как в ребёнке может жить зло, которое заслуживает смерти больше, чем все эти монстры, который язык не повернется назвать людьми?

Я лишь тихо вздохнул. Терпеть не могу такие ситуации, когда приходится объяснять людям то, что я и сам не до конца понимаю. Я поставил перед парнем на стойку чашку с кофе и подтолкнул к нему сахарницу:

— Марк, пойми — Зло это равнодушная тварь, которой все равно, кого превращать в своего раба. Это может быть пятидесятилетний мужчина и трех летний ребенок. Зло безлико и, одновременно, имеет множество лиц. Я изгонял бесов из новорожденных, которые убивали своих родителей, я изгонял демонов из стариков, которые были готовы перерезать всю свою родню. Я многое видел, и могу тебе с уверенностью сказать: у меня не было иного выбора.

Я перегнулся через стол и коснулся его плеча ладонью:

— Поверь мне: если бы это было в моих силах, я бы сделал все, что угодно, что бы спасти эту девочку.

Марк внимательно вглядывается в мое лицо, но потом расслабляется и никнет, будто из него выпустили весь воздух. Я убрал руку с его плеча и потянулся было к тарелке с фруктами, как на столе ожил, завибрировав, телефон. Мы подскочили во второй раз практически синхронно, когда у Марка на поясе ожила рация. Обменявшись мрачными взглядами, мы потянулись каждый к причине своего беспокойства.