Добавить в моё избранное
29 мин, 35 сек 9797
Две колонны у лестницы казались Леше ниточками высыхающей слюны, а широкая двустворчатая дверь, отделанная рейками черного и серого цветов, представлялась мальчишке пастью с гнилыми зубами.
Он безоговорочно решил для себя, что внутрь дома не сунется ни при каких обстоятельствах. Да он что угодно готов был сделать, что угодно придумать, лишь бы не лезть в этот жуткий особняк. А ведь Глазастый это здание никогда раньше жутким не считал.
Бандиты приподняли пыльное подвальное оконце и бесшумно нырнули в полутьму, словно растворились там. Потаенные шепотки не удалились, но стали тише, смазались и немного погодя совсем пропали, проглоченные толстыми каменными стенами. Закрыв за Ланой окно, Глазастый выскочил из палисада и стремглав кинулся прочь.
Позже, когда придет в себя, он выдумает, как объясниться с остальными. Он покорно примет от Плиты хоть тысячу ударов, или пусть его изобьет Моряк до потери сознания. Это лучше, чем лезть в дом художника. Почему, Глазастый не знал.
Они поднялись из подвала, быстро убедились, что в доме никого нет, и торопливо пустились в путешествие. Было тихо и спокойно, словно дом боялся спугнуть гостей. Как-то мирно все это выглядело, будто милые дети явились на склад антиквара — тематическая экскурсия такая.
Планировка дома была мудреной: невероятное число кабинетов, спален, узких каморок, проходных комнат и кажущиеся бесконечными коридоры. Полы повсеместно устилали ковры. Скучать никому не пришлось, только успевай от увиденных богатств рот ладонью прикрывать. Первое, что бросилось в глаза каждому, — включенный повсюду свет.
— Шикарно живет хозяин, — прокомментировал Плита. — Не экономит.
— Дворец, — ахнула Лана в просторной гостиной, разглядывая удивительные сокровища, во множестве наполнявшие хоромы. — Настоящий дворец.
Да, это был не обыкновенный дом, не особняк, убранство которого и планировку себе беспризорники худо-бедно представляли, но и дворцом называть его не стоило. Лавка безумного старьевщика.
— Так, — оживил мелких бандитов их главарь. — Хватит пялиться. Ищем деньги и что из ценного.
— Да здесь, типа, всё ценное, — недоуменно вскинул брови Моряк, ковыряя ногтем вычурную золоченую раму картины.
— Ищем то, что можно продать, но деньги, рыжьё и камушки в первую очередь.
Похоже, неравнодушен был хозяин к зеркалам, что висели в каждом помещении и не по одному. Огромные, просто большие и маленькие, простые и фигурные, прозрачные, как хрусталь, и мутные, как осенние лужи, с бесподобными оправами и без таковых. Много было картин. В основном старинные, на которых слои краски пошли трещинами, а основа — буграми. Были они разных размеров, разных направлений, одни четкие и понятные, другие — невразумительные, похожие на иллюстрации снов, привидевшихся в болезненном состоянии.
Бочка застыла, изучая картину, на которой был изображен сидящим в резном кресле необычайно красивый мужчина с кубком в правой руке и каким-то свитком в левой. Мопс хмыкнул, не оценив увлечение Бочки высоким искусством, и отправился исследовать прочие комнаты.
Книг в доме было просто море, и они лежали где придется, потому что отведенных для них шкафов и полок явно не хватало. За исключением Моряка, ни к одной из книг подростки внимания не проявили. Он приметил толстый фолиант в изящном переплете из блестящей кожи. Даже у него книга вызывала уважение одним лишь видом, в основном потому, что та имела на обложке вполне серьезный замок. Моряк справедливо рассудил, что если заперто, то что-то скрыто, а если скрыто, значит, имеет ценность. В том замке он и ковырялся, точно так, как Лана неподалеку возилась со шкатулкой: деревянной, с металлическими вставками. Не ясно, что ее привлекло в простеньком, без изысков предмете. Возможно, руководствовалась тем же принципом, что Моряк: закрытое обязательно следует открыть.
Без пояснений Плита выхватил шкатулку из рук девушки, потряс ее и вернул, неодобрительно буркнув:
— Пустая.
Он пошел в смежную комнату, метко сплюнув в камин, в дверях походя шлепнул бронзовую рысь по короткой морде.
— Нет. Не пустая, — уверенно сказала себе Лана и продолжила крутить шкатулку в руках, упорно пытаясь найти потайную кнопку.
Седые волосы старика были взъерошены и растрепаны, одежда помята, в мелкий ворс пальто забился песок. Вид у него был бледный, нездоровый и удрученный.
Гриша отыскал художника у аптеки и, зная, что за углом расположен опорный пункт полиции, некоторое время взволнованно ожидал, куда же двинется объект слежки. Тот свернул, но не к аптеке или опорному пункту, а на аллею. Перед тем, как сесть на скамейку, он достал из кармана брюк какую-то жестянку.
Как Гриша ни всматривался, он не мог понять, что такое поблескивало в руках старика. Только когда художник с трудом открыл жестянку и, предварительно оглядевшись, вынул папиросу, Гриша узнал в блестящем предмете дешевый портсигар.
Он безоговорочно решил для себя, что внутрь дома не сунется ни при каких обстоятельствах. Да он что угодно готов был сделать, что угодно придумать, лишь бы не лезть в этот жуткий особняк. А ведь Глазастый это здание никогда раньше жутким не считал.
Бандиты приподняли пыльное подвальное оконце и бесшумно нырнули в полутьму, словно растворились там. Потаенные шепотки не удалились, но стали тише, смазались и немного погодя совсем пропали, проглоченные толстыми каменными стенами. Закрыв за Ланой окно, Глазастый выскочил из палисада и стремглав кинулся прочь.
Позже, когда придет в себя, он выдумает, как объясниться с остальными. Он покорно примет от Плиты хоть тысячу ударов, или пусть его изобьет Моряк до потери сознания. Это лучше, чем лезть в дом художника. Почему, Глазастый не знал.
Они поднялись из подвала, быстро убедились, что в доме никого нет, и торопливо пустились в путешествие. Было тихо и спокойно, словно дом боялся спугнуть гостей. Как-то мирно все это выглядело, будто милые дети явились на склад антиквара — тематическая экскурсия такая.
Планировка дома была мудреной: невероятное число кабинетов, спален, узких каморок, проходных комнат и кажущиеся бесконечными коридоры. Полы повсеместно устилали ковры. Скучать никому не пришлось, только успевай от увиденных богатств рот ладонью прикрывать. Первое, что бросилось в глаза каждому, — включенный повсюду свет.
— Шикарно живет хозяин, — прокомментировал Плита. — Не экономит.
— Дворец, — ахнула Лана в просторной гостиной, разглядывая удивительные сокровища, во множестве наполнявшие хоромы. — Настоящий дворец.
Да, это был не обыкновенный дом, не особняк, убранство которого и планировку себе беспризорники худо-бедно представляли, но и дворцом называть его не стоило. Лавка безумного старьевщика.
— Так, — оживил мелких бандитов их главарь. — Хватит пялиться. Ищем деньги и что из ценного.
— Да здесь, типа, всё ценное, — недоуменно вскинул брови Моряк, ковыряя ногтем вычурную золоченую раму картины.
— Ищем то, что можно продать, но деньги, рыжьё и камушки в первую очередь.
Похоже, неравнодушен был хозяин к зеркалам, что висели в каждом помещении и не по одному. Огромные, просто большие и маленькие, простые и фигурные, прозрачные, как хрусталь, и мутные, как осенние лужи, с бесподобными оправами и без таковых. Много было картин. В основном старинные, на которых слои краски пошли трещинами, а основа — буграми. Были они разных размеров, разных направлений, одни четкие и понятные, другие — невразумительные, похожие на иллюстрации снов, привидевшихся в болезненном состоянии.
Бочка застыла, изучая картину, на которой был изображен сидящим в резном кресле необычайно красивый мужчина с кубком в правой руке и каким-то свитком в левой. Мопс хмыкнул, не оценив увлечение Бочки высоким искусством, и отправился исследовать прочие комнаты.
Книг в доме было просто море, и они лежали где придется, потому что отведенных для них шкафов и полок явно не хватало. За исключением Моряка, ни к одной из книг подростки внимания не проявили. Он приметил толстый фолиант в изящном переплете из блестящей кожи. Даже у него книга вызывала уважение одним лишь видом, в основном потому, что та имела на обложке вполне серьезный замок. Моряк справедливо рассудил, что если заперто, то что-то скрыто, а если скрыто, значит, имеет ценность. В том замке он и ковырялся, точно так, как Лана неподалеку возилась со шкатулкой: деревянной, с металлическими вставками. Не ясно, что ее привлекло в простеньком, без изысков предмете. Возможно, руководствовалась тем же принципом, что Моряк: закрытое обязательно следует открыть.
Без пояснений Плита выхватил шкатулку из рук девушки, потряс ее и вернул, неодобрительно буркнув:
— Пустая.
Он пошел в смежную комнату, метко сплюнув в камин, в дверях походя шлепнул бронзовую рысь по короткой морде.
— Нет. Не пустая, — уверенно сказала себе Лана и продолжила крутить шкатулку в руках, упорно пытаясь найти потайную кнопку.
Седые волосы старика были взъерошены и растрепаны, одежда помята, в мелкий ворс пальто забился песок. Вид у него был бледный, нездоровый и удрученный.
Гриша отыскал художника у аптеки и, зная, что за углом расположен опорный пункт полиции, некоторое время взволнованно ожидал, куда же двинется объект слежки. Тот свернул, но не к аптеке или опорному пункту, а на аллею. Перед тем, как сесть на скамейку, он достал из кармана брюк какую-то жестянку.
Как Гриша ни всматривался, он не мог понять, что такое поблескивало в руках старика. Только когда художник с трудом открыл жестянку и, предварительно оглядевшись, вынул папиросу, Гриша узнал в блестящем предмете дешевый портсигар.
Страница
4 из 9
4 из 9
