Оплот

— Но мазь-то зачем? И бинтовать будешь?

— Обязательно.

Сергей надавил на край ранки, заставив Олю поморщиться.

— Что подумают твои родители, когда увидят меня с забинтованными ногами?

Сергей намочил бинт, стёр кровь и открыл банку с мазью.

— Они поймут, — ответил он.

Сергей не был девственником. К своим двадцати годам он имел две сексуальные связи, обе с женщинами старше его.

Первая — с Антониной, вдовой, признанной наставницей деревенских парней. Поход к Антонине считался непременным этапом превращения мальчика в мужчину и не осуждался взрослыми. Пухленькая весёлая вдовушка вела ученика в баню, тщательно мыла. Потом демонстрировала свои прелести и показывала, как следует возбуждать женщину, к каким местам прикасаться. Заканчивался урок соитием и непременной платой. БралаАнтонина недорого, часто услугами по хозяйству: дров наколоть, огород вскопать. Завидев очередного юнца, трудящегося во дворе вдовушки, прохожие понимающе переглядывались.

Эта связь длилась недолго. Сергей оказался способным учеником, да и желающих «постучать молотком» в деревне хватало. Расставания не было, просто в один из назначенных вечеров Сергей остался под родительской крышей, а на следующий день у вдовы уже околачивался новый воспитанник.

Как правило, после курса обучения у Антонины парни начинали приглядываться к ровесницам и вскоре по деревне проезжали сваты. Ранние браки были в обычае. С Сергеем всё случилось не так.

Оля лежала на расстеленной куртке. Аромат свежей хвои щекотал ноздри. Они неплохо покушали, кругом валялись обёртки от магазинных нарезок: салями, ветчина, сыр. На полотенце — пластмассовая тарелка с кружками огурцов, хлеб и одна вилка. Сергей кормил Олю как больную, дурашливо приговаривая: «Это за папу, это за маму».

Оля прикрыла глаза. Солнце ласкало кожу.

Сергей возвратился от ручья и прилёг рядом. Уткнулся носом в Олино ушко, жарко задышал в шею. Положил руку на живот Оле, медленно потянул майку вверх. Наткнувшись на поясок бюстгальтера, упрямо подлез под него и сдвигал, тянул, толкал, пока наружу не выпрыгнули две маленькие крепенькие девичьи грудки. Удовлетворившись результатом, Сергей направился вниз, к ремешку джинсов, и так же настойчиво принялся теребить застёжку, пуговку, молнию, высвобождая нежные округлости. Потом он долго и умело мял, тёр, гладил, целовал Олю и остановился лишь после нескольких её стонов и мелкого подрагивания бёдер.

Дождавшись, когда Оля заснёт, Сергей встал и подошёл к ручью. Поднял руки, разглядывая. Соперничая с линиями судьбы, на ладонях проступила капиллярная сетка. Багровые жилки, синие, отдающие желтизной — их было много, слишком много. Сергей опустил руки в воду и замер.

Вторая связь Сергея была с соседкой Анисией Симаковой, замужней женщиной. Они встречались тайком в её доме, когда муж и дети отсутствовали. Запирались в тесном чулане и предавались утехам. Соседка, как многие женщины в деревне, была плотной, с мускулистыми ухватистыми руками. Она облапливала Сергея, насаживалась на него и елозила, шумно дыша и повизгивая. ЛицоАнисии во время секса наливалось кровью, что было незаметно в темноте, но привело к трагической развязке.

Несколько минут Сергей в оцепенении сжимал холодеющее тело, пока до него не дошло, что случилось. Потом отшвырнул труп и убежал домой. Всю ночь его колотило.

Спустя десять дней после похорон муж соседки, теперь вдовец, взял ружьё, ушёл в лес и не вернулся. Детей из пустого дома увезли родственники. На следующий день Сергей во всём признался матери.

Солнце вышло на закатную траекторию. Заметно посвежело.

Оля достала телефон.

— Что ты делаешь?— с набитым ртом спросил Сергей.

Он прибирался: складывал разбросанные упаковки в пакет, заворачивал и убирал в рюкзак остатки еды.

— Хочу сфоткать ноги и напугать Катьку.

— Связи же нет.

— Но в деревне будет?

— Будет, — согласился Сергей.

Оля сделала несколько кадров своих забинтованных ног, потом спросила:

— Далеко ещё?

— Вон на ту горку взберёмся и сама увидишь, — ответил Сергей.

Оля повернула голову, прикрыв глаза от солнца.

— Ого. Крутая горка. Эх, бедная я, бедная, несчастная-разнесчастная…

— Что так?— подыграл ей Сергей.

— Заставляет меня бедную-разнесчастную на больных ноженьках да на такую крутую горку взбираться.

— Кто заставляет?

— Есть тут один такой. Тиран. Деспот. Муж.

— Муж?! Не может быть! Да муж на руках жену носить должен!

— Правда?— Оля оперлась на вытянутую руку и прищурилась.

Сергей сложил ладони на груди слева, у сердца.

— Правда. Клянусь, Олюшка, носить тебя на руках. Всегда. — Он опустился на одно колено и опустил голову. — Мадам, прошу садиться на своего верного конька-муженька.