Оплот

Голова была как ватная, язык ворочался с трудом.

— Всё хорошо, ты в больнице.

Сергей поднялся. Оле показалось, что он какой-то не такой, нахохленный, согнутый, но потом она поняла, что Сергей выглядит так из-за натянутой на руки куртки. Дверь открылась и в комнату вошёл объёмистый человек в светло-зелёных рубашке и брюках. Он встал у кровати так, что для Оли его одежда сливалась со стенами, а голова и шея как бы парили отдельно на фоне потолка.

— Как вы себя чувствуете?— сказали толстые губы, и изогнутый мясистый нос навис над Олей.

От человека пахло пряными травами и в сочетании с загорелым лицом и густыми смоляными бровями он показался Оле похожим на героя индийского кино, причём не главного, положительного, а толстяка-злодея.

Не дожидаясь ответа, псевдоактёр взял тонкий фонарик в пухлую руку, заросшую густым волосом, и посветил им Оле в глаза. Над головой актёра вспыхнул нимб. У Оли выступили слёзы.

— Меня зовут Иван Иванович, — заявил индус. — У вас воспаление вен на ногах.

Оля не заметила, как Сергей вышел.

Он подошёл к дому, где прошло его детство. В окнах второго этажа горел свет, значит, родители ещё не спали. Сергей нажал кнопку звонка у калитки.

Отец в тёмной футболке, полосатых штанах и шлёпанцах на босу ногу молча проводил Сергея наверх, в кабинет матери. Она сидела за массивным столом зелёного сукна, придавленного толстым стеклом, в таком же основательном кресле с высокой спинкой. Когда Сергей вошёл, мать клала трубку радиотелефона.

— Здравствуй, мама, — сказал Сергей.

— Я всё знаю. Ты записал больную на нашу фамилию. Мне только что звонили из больницы.

— Она моя жена и взяла мою фамилию, — Сергей сделал ударение на слове «мою».

Мать поджала губы, сложила руки на стопке бумаг.

— Чего ты хочешь?— спросила она.

— Жить, — Сергей попытался улыбнулся, но улыбка получилась кривоватой, жалкой, скорее какой-то лицевой тик, чем улыбка.

— Тебя изгнали, ты не можешь вернуться, — заметила мать.

— Как близкий родственник безногой женщины, как её муж — могу.

— Она не безногая.

— Пока.

— Её вылечат!— повысила голос мать.

Сергей подошёл ближе.

— Зачем?— спросил он, нависая всем телом над краем стола.

Доктора-индуса сменил у кровати медбрат с пшеничными волосами и густыми вразлёт усами. Он возился у стойки с капельницей, крутил мешок, скрёб металлической подставкой об пол, но Оля не замечала его. Впервые ей было по-настоящему страшно.

Колоритный доктор пригрозил Оле ампутацией ног. Обеих. Она возражала, говорила, что всего лишь растянула лодыжку на одной ноге и получила царапину на другой, что не может быть от столь разных причин одно заболевание, что у неё никогда не было проблем с ногами, с венами, что так просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Доктор сначала показал рентгеновские снимки, где видны были наросты залеченных переломов, затем прочёл вслух анализ крови, бровями и губами выражая неодобрение каждой произносимой цифре, но убедил только тогда, когда откинул простынь и Оля сама смогла взглянуть на свои ноги. Сине-багровые ступни распирали изнутри толстые вены. Голени покрылись частой варикозной сеткой вплоть до колен, которые распухли и блестели как механические шарниры.

Доктор ткнул в ногу толстой иголкой. Оля ничего не почувствовала. Он ткнул в другое место, в третье. Оля попыталась вырвать ногу из лап приверженца иглоукалывания, но не смогла даже пошевелить ею. Тогда-тоОле и стало страшно.

— Отдыхайте, — вынес приговор доктор и удалился.

Сергей сунул руки в карманы куртки, сел в глубокое кресло, закинул ногу за ногу. С этой точки кабинет походил на читальный зал библиотеки, со стеллажами книг вдоль стен, с зелёной настольной лампой. А мать — вылитая библиотекарша, подозревающая каждого входящего в книжном вандализме и неумении разговаривать тихо. Такую надо упрашивать, убеждать выдать одно из сокровищ в наверняка немытые, сальные ручонки сомнительного гражданина. И Сергей был готов к этому.

— Чего ты хочешь?— повторила мать.

— Полных прав члена общины для себя и жены.

— И долю в доходах?

— Я буду трудиться.

— Вы не венчаны.

— Будем.

— Она не инвалид.

— Пока.

— Зачем тебе это, Серёжа?— устало спросила мать.

Сергей встал и начал ходить по комнате, не вынимая рук из карманов.

— Оплот гибнет, — сказал он. — Старики умирают, молодёжь уезжает, желающих занять их место нет.

— Ты и сам поспособствовал этому, помнишь?— заметила мать.

— И хочу искупить вину, — ответил Сергей. — Оля способна и хочет рожать. — Он остановился напротив матери. — Разве ты не хочешь внуков, мама?

В больничную палату вошёл Сергей, за ним въехала немолодая женщина в кресле на колёсиках.