Рамси Сноу припарковала свой «порш» перед красным особняком и заглушила мотор. Когда стихло успокаивающее урчание двигателя, неприятные ощущения навалились все разом: чувство лёгкого укачивания после долгой поездки, копившаяся всю неделю усталость и недосып, скребущая боль простывшего горла. Все эти ощущения Рамси перечеркнула и выбросила из сознания: сейчас девушку беспокоило что-то другое…
Добавить в моё избранное
29 мин, 57 сек 6936
Чужой взгляд.
Рамси нутром чуяла, что за особняком наблюдают. Паранойя, её старая подружка, вернулась. Липкая, холодная… Словно призрак водит холодным пальцем по коже. Даже волоски на затылке дыбом встали.
Девушка вздрогнула.
Когда ты внезапно вздрагиваешь — значит кто-то прошёлся по твоей будущей могиле…
Слова матери. Эта женщина знала сотни подобных присказок да примет. И все они, так или иначе, касались смерти.
Рамси погладила пальцами кожаную оплётку рулевого колеса, украдкой поглядывая на красный особняк. Прикусила губу.
Плохой дом.
Красный особняк — жилище Солдата. Давным-давно этот дом выглядел шикарно, но сейчас про него такого не скажешь. Рамси уже десятки раз бывала внутри, и прекрасно знала, что ждёт её за дверьми парадного входа. Пустота и темень, сырые стены, запах плесени и пыль. Шорох в стенах и бесконечные сквозняки. Красный особняк напоминал свежий труп: снаружи выглядит достойно, но внутри уже хозяйничает смерть.
Рамси выбралась из машины и угодила прямиком под струю холодного осеннего ветра. Когда девушка шла по тропинке к парадному входу, плащик так и трепетал вокруг её худенького тела, то и дело приоткрывая стройные ножки. Но некому было насладиться этим зрелищем: улица была пуста.
Нет, не пуста… Кто-то наблюдает.
Перед ступенями парадного входа Рамси остановилась, чтобы заглянуть в карманное зеркальце. Первым делом — причёска. Не растрепалась ли? Нет, всё в порядке: короткие чёрные волосы строгой чёлкой падают на лоб, ветер не смог порушить укладку, хоть и старался.
Теперь проверим макияж. Рамси прищурилась, осматривая своё лицо так пристально, как художник разглядывает завершенную картину. Может, стоит поправить какой-то штрих? Или добавить красок?
Нет, всё идеально.
На веках застыли фиолетовые тени, а тяжёлые накладные ресницы подрагивали на ветру. Глаза пугали своей безжизненностью: радужная оболочка — словно холодное, синее озеро, а чёрный зрачок — самое глубокое место в нём…
Рамси Сноу с двенадцати лет красилась так, чтобы мужские взгляды не задерживались на её глазах. Этому её научила мама. Однажды эта психопатка взяла дочку когтистой лапкой за подбородок и осклабилась. Розовые губы выдохнули в лицо обидные слова:
— У тебя зенки бесноватые, знаешь об этом? Мужики таких не выносят.
Слова матери пахли клубникой. С тех пор девочку тошнит от этих ягод.
— Я… некрасивая? — пролепетала маленькая Рамси, едва сдерживая слёзы.
Мама расхохоталась:
— Некрасивая? Да ты самая настоящая уродка! Вся в папочку, мать его, с его бесовскими глазёнками. Не завидую твоему муженьку. Спорим, он будет брать тебя сзади?
— С-сзади?
— Ага. Как кобель берёт суку. Поверь — лучше смотреть на твой затылок, чем любоваться такими психованными зенками!
Рамси отчётливо помнила, как хотела отвернуться, стряхнуть с себя руку и убежать. Плакать при матери всегда было опасно. В прошлый раз за её нечаянные слезинки поплатился Принц, больше Рамси рисковать не хотела. Но розовые коготки слишком глубоко впились в мякоть её щёк. Дёрнешься — и покрытые лаком костяные лезвия вскроют кожу, словно пять скальпелей.
— Губы, детка! Пусть кобели смотрят на твои губки. Мазюкай их поярче.
Мазюкай их поярче.
Рамси вынырнула из мёртвой зоны воспоминаний и провела языком по кроваво-красным губам. Убедившись, что всё в порядке, она немного повернула зеркальце, чтобы осмотреть улицу за спиной.
Никого нет. Ни машин, ни людей, ни собак. Улица пуста, как ветки каштанов, с которых три дня назад облетели последние листья.
Повернув зеркальце ещё немного, Рамси заметила непонятную тёмную фигуру через дорогу от красного особняка.
Мальчик! Подросток.
Вытянув ноги, паренёк сидел на ступенях заброшенного дома. С виду — типичный беспризорник, бродяжка. За спиной висит драный рюкзак с небогатыми пожитками уличного оборванца. Вытертые джинсы выглядели до жути тонкими: сражения с холодными осенними ночами им явно не выиграть. Лицо бомжа скрывал капюшон толстовки, и было совершенно непонятно куда бродяга смотрит. То ли на кончики своих прохудившихся кроссовок, то ли на кружащиеся в смерче сухие листья.
Или же… он смотрит на меня.
Рамси спрятала зеркальце в карман, не мешкая подошла к дверям и нажала кнопку звонка. Чужой взгляд буравил затылок, словно штопор винную пробку, с каждой секундой ввинчиваясь ещё на один виток. Чувство, знакомое с детства.
Откуда взялся этот наблюдатель? Вышел из заброшенного дома? Когда я парковалась во дворике никого не было…
От нетерпения Рамси стала притоптывать ногой, отбивая ритм зловещей мелодии, только что родившейся в голове. Цок, цок, цок — каблучком по бетону. Почему Солдат так долго не открывает?
Едва Рамси вторично потянулась к звонку, двери отворились.
Рамси нутром чуяла, что за особняком наблюдают. Паранойя, её старая подружка, вернулась. Липкая, холодная… Словно призрак водит холодным пальцем по коже. Даже волоски на затылке дыбом встали.
Девушка вздрогнула.
Когда ты внезапно вздрагиваешь — значит кто-то прошёлся по твоей будущей могиле…
Слова матери. Эта женщина знала сотни подобных присказок да примет. И все они, так или иначе, касались смерти.
Рамси погладила пальцами кожаную оплётку рулевого колеса, украдкой поглядывая на красный особняк. Прикусила губу.
Плохой дом.
Красный особняк — жилище Солдата. Давным-давно этот дом выглядел шикарно, но сейчас про него такого не скажешь. Рамси уже десятки раз бывала внутри, и прекрасно знала, что ждёт её за дверьми парадного входа. Пустота и темень, сырые стены, запах плесени и пыль. Шорох в стенах и бесконечные сквозняки. Красный особняк напоминал свежий труп: снаружи выглядит достойно, но внутри уже хозяйничает смерть.
Рамси выбралась из машины и угодила прямиком под струю холодного осеннего ветра. Когда девушка шла по тропинке к парадному входу, плащик так и трепетал вокруг её худенького тела, то и дело приоткрывая стройные ножки. Но некому было насладиться этим зрелищем: улица была пуста.
Нет, не пуста… Кто-то наблюдает.
Перед ступенями парадного входа Рамси остановилась, чтобы заглянуть в карманное зеркальце. Первым делом — причёска. Не растрепалась ли? Нет, всё в порядке: короткие чёрные волосы строгой чёлкой падают на лоб, ветер не смог порушить укладку, хоть и старался.
Теперь проверим макияж. Рамси прищурилась, осматривая своё лицо так пристально, как художник разглядывает завершенную картину. Может, стоит поправить какой-то штрих? Или добавить красок?
Нет, всё идеально.
На веках застыли фиолетовые тени, а тяжёлые накладные ресницы подрагивали на ветру. Глаза пугали своей безжизненностью: радужная оболочка — словно холодное, синее озеро, а чёрный зрачок — самое глубокое место в нём…
Рамси Сноу с двенадцати лет красилась так, чтобы мужские взгляды не задерживались на её глазах. Этому её научила мама. Однажды эта психопатка взяла дочку когтистой лапкой за подбородок и осклабилась. Розовые губы выдохнули в лицо обидные слова:
— У тебя зенки бесноватые, знаешь об этом? Мужики таких не выносят.
Слова матери пахли клубникой. С тех пор девочку тошнит от этих ягод.
— Я… некрасивая? — пролепетала маленькая Рамси, едва сдерживая слёзы.
Мама расхохоталась:
— Некрасивая? Да ты самая настоящая уродка! Вся в папочку, мать его, с его бесовскими глазёнками. Не завидую твоему муженьку. Спорим, он будет брать тебя сзади?
— С-сзади?
— Ага. Как кобель берёт суку. Поверь — лучше смотреть на твой затылок, чем любоваться такими психованными зенками!
Рамси отчётливо помнила, как хотела отвернуться, стряхнуть с себя руку и убежать. Плакать при матери всегда было опасно. В прошлый раз за её нечаянные слезинки поплатился Принц, больше Рамси рисковать не хотела. Но розовые коготки слишком глубоко впились в мякоть её щёк. Дёрнешься — и покрытые лаком костяные лезвия вскроют кожу, словно пять скальпелей.
— Губы, детка! Пусть кобели смотрят на твои губки. Мазюкай их поярче.
Мазюкай их поярче.
Рамси вынырнула из мёртвой зоны воспоминаний и провела языком по кроваво-красным губам. Убедившись, что всё в порядке, она немного повернула зеркальце, чтобы осмотреть улицу за спиной.
Никого нет. Ни машин, ни людей, ни собак. Улица пуста, как ветки каштанов, с которых три дня назад облетели последние листья.
Повернув зеркальце ещё немного, Рамси заметила непонятную тёмную фигуру через дорогу от красного особняка.
Мальчик! Подросток.
Вытянув ноги, паренёк сидел на ступенях заброшенного дома. С виду — типичный беспризорник, бродяжка. За спиной висит драный рюкзак с небогатыми пожитками уличного оборванца. Вытертые джинсы выглядели до жути тонкими: сражения с холодными осенними ночами им явно не выиграть. Лицо бомжа скрывал капюшон толстовки, и было совершенно непонятно куда бродяга смотрит. То ли на кончики своих прохудившихся кроссовок, то ли на кружащиеся в смерче сухие листья.
Или же… он смотрит на меня.
Рамси спрятала зеркальце в карман, не мешкая подошла к дверям и нажала кнопку звонка. Чужой взгляд буравил затылок, словно штопор винную пробку, с каждой секундой ввинчиваясь ещё на один виток. Чувство, знакомое с детства.
Откуда взялся этот наблюдатель? Вышел из заброшенного дома? Когда я парковалась во дворике никого не было…
От нетерпения Рамси стала притоптывать ногой, отбивая ритм зловещей мелодии, только что родившейся в голове. Цок, цок, цок — каблучком по бетону. Почему Солдат так долго не открывает?
Едва Рамси вторично потянулась к звонку, двери отворились.
Страница
1 из 9
1 из 9
