Охотники

Едем мы вдоль лесных зарослей и вдруг — молния. Разряд угодил в дерево прямо рядом с дорогой, и оно рухнуло. Помню, как всю остальную дорогу потом Бога благодарил, что упавшее дерево не перегородило нам путь. Сразу после молнии заглохла машина, будто по взмаху волшебной палочки. После того разряда мы с моим напарником заметили (хотя не придали тогда этому особого значения) что-то вроде легкой, прокатившейся по округе световой волны, прошедшей прямо через наш транспорт. И он перестал работать.

— Ну, что теперь делать? — Психует, значит, мой приятель. — Толкать что ли?

В общем, пока Паша возился с машиной, я отошел по маленькому. Стою, делаю свое дело и вдруг слышу — шаги. Ну, думаю, людей здесь в такое время быть не может — только мы, два дурака — значит, зверь бродит поблизости. Шаги отчетливые, а значит, и зверь, скорее всего, крупный. Я побыстрее застегнул штаны, да ходу назад к машине, а у самого мурашки по спине. «Прямо как в фильме ужасов», — думаю. Вспышки молнии беспрерывно мелькали в ночном небе, освещая на короткие мгновения лес, но я почему-то никого не видел. Да и шаги прекратились. Я уж подумал, что померещилось, как вдруг передо мной фигура возникла. Кто-то стоял у меня на пути. Я отшатнулся, а при очередной вспышке в небе разглядел подошедшего.

— Пашка! — Кричу. — Ты чего, гад, так пугаешь?

Но Карасев стоял молча и не отвечал. Когда я поднялся с земли, он бросился на меня и душить начал. Я не пойму ничего, глаза вылупил. «Отвали!», — Ору, — «Ты чего?!». А он по-прежнему не отвечает, только пальцы на моем горле сильнее сжимает. Я опять наземь повалился. Все, думаю, каюк. Хватка у Паши мертвая оказалась, руки крепкие. Я и не знал раньше, что в таком живодристике может быть столько сил. Бью его со всего маха кулаками, пытаюсь от себя оттолкнуть, да тщетно все. Еще перед тем, как он набросился на меня, я заподозрил неладное: у Пашки лицо какое-то бледное, странное, глаза стеклянные, неживые, будто и не человек передо мной вовсе был. На мое счастье, рука моя в палку на земле уперлась. Хватаю ее и из последних сил всаживаю Пашке в левый глаз. Ну тут уж он от меня отцепился и упал. Я прокашлялся, оклемался чуток, в себя пришел и новой вспышки молнии стал ждать, чтобы взглянуть на своего озверевшего напарника, распростертого на поляне. Картина была жуткая. Морда у Карасева вся в крови, правда в нечеловеческой какой-то, а из глаза штырь торчит. Рана кровоточит.

Когда я прибежал к фургону, то думал, что тронулся умом и по мне определенно стенает психушка, потому что у машины увидел своего друга, живого и невредимого. Привычным таким голосом он спрашивает меня:

— ТЫ ЧТО, СРАТЬ ХОДИЛ ЧТО ЛИ?!

У меня челюсть отвисла, а он заявляет, что машину завел, ехать надо — домой уже охота.

Короче говоря, уехали мы оттуда. Уехали, и больше никогда в тот лес не возвращались. Я Пашке рассказал, что со мной приключилось. Однако на этом наши приключения той злополучной ночью не закончились. К тому времени, когда мы тронулись с места, уже дождь пошел, а вокруг из леса стали появляться твари подобные той, что меня душила. И что самое странное и страшное — все они были нашими с Пашкой двойниками. Они быстро окружали наш фургон, пока тот заводился и кашлял. До сих пор думаю о том, что не простой то был разряд молнии, который дерево свалил, и волна световая тоже не простой была.

4. Дом со смеющимися окнами

— Куда подевался клоун? Куда пропал этот разукрашенный кусок дерьма, что так назойливо фиглярничал тут? Его тошнотворная разрисованная морда, которая улыбается ехидной ухмылкой, начерченной ярко-красной помадой на бледной пудре…

Девочка долго смотрит на грустного одинокого человека. Капли дождя постепенно превращают его лицо в смазанную непонятную палитру, смывая образ искусственной радости. По щекам маленькой девочки катятся слезы… она чувствует, что встретила того, кто еще несчастнее, чем она сама…

Я видел клоунов. Их была целая толпа. А последний где-то здесь, в доме. И он решил поиграть в прятки. Клоуны. Именно они правят бал в том мире, в котором мы живем. В доме с причудливыми тенями раздается хихиканье.

— Мы поиграем с тобой, друг.

Лучше найти выход и покинуть это место.

— Нет, мы сначала поиграем. Ты найди меня, а я потом помогу найти тебе выход.

Это чушь…

Клоун смотрит в окно. Он бегает тенью на стене, катается по полу ввиде огромного мяча. Смеющегося и улыбающегося мяча. А я вновь становлюсь маленьким ребенком. Моя жизнь начинает прокручиваться в обратном порядке под это тупое и вместе с тем жутковатое хихиканье…

Francis Shark «Дом».

Грязно — серебристый фургон c будкой, на которой сбоку был нарисован бело-синий знак в виде двух глазков бинокля, глядящих на разряд молнии, приостановился на обочине дороги.

— Так, все. Думаю, дальше ехать бессмысленно.

— Почему?